Крылатая парусами - стр. 37
Кожа ровная, гладкая, загорелая, что значит, леди не привыкла от солнца под зонтиком прятаться-то. Килька попытался представить её в кружевах и пижмах, как любую другую леди, не смог. Угольно-чёрная, воронова крыла копна волос стянута алой лентой. Губы алые, как та лента, нос маленький и аккуратный, а глазища под широкими чёрными бровями так и сияют, так и светятся. Килька никогда не считал себя знатоком женской натуры, но даже он не мог не признать, что чёрный цвет перешитого наспех, стянутого грубой шнуровкой жилета и портков чудо как ей идёт. Красота нового капитана была настолько ослепительна, что дыхание спирало, а сердце гулко-гулко стучало, даже боязно было, что другие услышат и его, Кильку, раскроют.
Потому на леди смотреть он лишний раз избегал.
Опять же, к новой команде присмотреться не помешает.
По обе руки от капитана два бывших каторжника сидели. Эти тоже помылись, переоделись и выглядели господа-господами.
Килька, как и все на корабле, знал уже, что они с новым капитаном давно знакомы. Вроде даже вассалами Бэхингемов были, ещё в той жизни, что оба были лордами. За это, стало быть, и поплатились. Были сосланы на рудники вместе со своей бывшей леди.
Один, ди Лшеай оказался после помывки рыжим, рябым, с чуть навыкате глазами, покатым лбом, скошенным подбородком и задорно вздёрнутым носом, отчего неуловимо напоминал рыбу нерку, или, по-простому красницу. Был он сам вёрткий, как рыба, а взгляд цепкий, пронзительный.
Второй, ди Сервантес, был совсем светлым, почти альбиносом, жидкие волосы собраны сзади в хвост. Крепкий, плечистый, этот больше похож был на налима. Но несмотря на крепость сложения, руки, как и у ди Лшеая белые, гладкие, для работы (тем паче в море) совершенно не предназначены.
Их обоих леди капитан определила в младшие помощники, чем, кажется, до глубины души обоих обидела. Старшего же помощника выбрала из простых, здоровенного детину с перебитым носом. Он, даже будучи в цепях, Якорем представлялся. Стало быть, из моряков.
После распределения команды - леди капитан лично с каждым поговорила, велели завтрак подавать, а после завтрака было совещание.
Килька до того увлёкся разглядыванием нового начальства, что за беседой не поспевал. Понял только, что разделились они на два лагеря, согласные и несогласные с планом леди капитана.
Как выяснилось, она изначально свободу им обещала, а теперь какой-то хитроумный плат пиратствования предлагала. Причём не какие-то там филиппийские рыбачьи шхуны грабить собралась, а королевские суда.
Команда ещё не вполне отошла от того, что леди капитан, ночью ещё, всю призрачную команду распустила. Проклятые развоплотились с жутким победным воем, только их и видели.
Только четверо осталось, не смогли уйти даже по приказу перстня.
Килька уже знал, что те, оказывается, при жизни братьями леди капитана были, а ещё она всамделишная герцогиня, причём из тех самых Бэхингемов. Призраки, стало быть, Морето при жизни звались.
Недовольство леди капитан на корню пресекла, заявив, что им и этих четверых (тут она шибко крепкое словечко прибавила, очень злилась, что проклятые в покой да свет уйти не захотели) достаточно.
В том, что она задумала.
И вот, оказалось, задумала она ни много ни мало, а в казне брешь пробить.
Ощутимую такую брешь.