Круиз - стр. 7
И все же неспокойно было в этот день на Никольской. Многолюдно, но это для нее обычное дело. Улица торговая и деловая. Одна из старейших в Москве. Дорога к Кремлю. Когда-то здесь стояли боярские усадьбы. Потом город стал наступать на них, и знатные люди того времени перенесли свои поместья подальше от мирской суеты, освободив место купцам и науке. Да, науке. Именно здесь трудился основатель печатного дела на Руси Иван Федоров. Славяно-греко-латинская академия тоже начиналась на Никольской. А храм, именем которого назвалась улица. Его теперь и не видно почти за более поздними постройками. Хорошо, хоть не разрушили. Святое место, намоленное.
Думая обо всем этом, Вениамин шел по до боли знакомой улице мимо своего института, аптеки № 1, которую москвичи с дореволюционных времен продолжали называть Феррейн, мимо новых вывесок и магазинов, в сторону ГУМа. Постепенно он начал понимать, в чем заключалась необычность сегодняшнего вида улицы. Она пряталась в выражениях лиц, в жестикуляции, в поведении людей, стоявших в очередях у наглухо закрытых многочисленных здесь пунктов обмена валюты и банков. В одних очередях люди стояли молча, с горестными и растерянными лицами. В других – оживленно переговаривались. В третьих – явно назревали скандалы. Какое точное название: живая очередь! В целом, однако, напряженность не распространялась на всех. На улице было полно людей, которым дефолт не портил настроение.
Оставив ГУМ слева, Вениамин прошелся по граниту Красной площади и открыл дверь служебного входа в Исторический музей. Главный вход в него давно был закрыт по причине капитального ремонта, тянувшегося уже много лет и грозившего не закончиться никогда.
Дежуривший в крошечной прихожей милиционер прикрыл газетой кроссворд, над которым трудился, и строго посмотрел на Вениамина, деловым шагом направившегося к лестнице, однако, документов не спросил. Посторонние, видимо, здесь не появлялись вовсе.
Поплутав по темным лестницам, коридорам и залам музея, стараясь не испачкаться о горы строительного мусора и не встретив по дороге ни одной живой души, Вениамин добрался, наконец, до двери с надписью «Лаборатория». Постучал для приличия и, не дожидаясь ответа, вошел. Здесь царил относительный порядок. Ремонт не успел сюда войти, позволив хозяину или хозяевам лаборатории сохранить все в целости и сохранности. На столах стояли многочисленные приборы и компьютеры, в которых Вениамин узнал технику, используемую криминалистами для установления подлинности документов. В другой части лаборатории стояли большие застекленные шкафы, в которых эти самые документы, наверное, и хранились. Откуда-то из-за шкафа появилась внушительная фигура Виктора. Он был в белом, по-настоящему чистом халате, и, чтобы выглядеть доктором, ему не хватало только шапочки и стетоскопа.
– Привет, старик! – протягивая руку, заговорил Виктор, – что это вдруг, бизнесмен и не при деле?
– Так ведь дефолт, – неожиданно для себя смущаясь, ответил Вениамин, – можно только ждать и надеяться.
– Ну, тебя, твою фирму, твоих компаньонов дефолт не коснется, впрочем, так же, как и меня. Мы с тобой живем в другом измерении, можно сказать, существуем на деньги Запада. Ты покупаешь и продаешь на их деньги, а я на свои исследования получаю средства в виде грантов от различных зарубежных научных организаций. И то и другое в наше время вполне законно. Так что, расслабься, снимай куртку, я тебя чаем напою, – уверенно произнес Виктор.