Круг перемен - стр. 29

«А некоторые в сто раз хуже», – промелькнула и погасла короткая мысль, вызванная образом мужика в трусах – Анфисиного отчима с небритой щетиной и тяжёлым запахом перегара.

– Я не виновата, что родилась в нормальной семье и живу в мире обеспеченных людей! За что мне должно быть стыдно?! – воскликнула она вслух, едва не врезавшись в машину рядом.

Водитель серого «опеля» коротко просигналил и пропустил её вперёд.

«Правило трёх Д: Дай Дорогу Дураку», – подумала Инна и резко свернула в первый попавшийся переулок.

Она втиснула машину между двух грузовиков, вышла и прошла вперёд, к набережной Невы, где сквозь сизую дымку просматривались очертания Большеохтинского моста.

От двух готических башен к берегам протянулись ажурные крылья ферм, открывая вид на бело-голубое совершенство ансамбля Смольного собора с луковками куполов под цвет облаков. От слияния земного и небесного захватывало дух. Отчаянно захотелось прижать ладони к стенам собора и припасть к его ступеням, помнившим лёгкие шаги девушек-смолянок. Может быть, там, в церкви, отыщутся ответы на её вопросы?

Она оперлась на гранитный парапет. Голова медленно кружилась в лад с неспешным течением реки. По набережной мимо проносились машины. Пешеходов не наблюдалось, и казалось, что, кроме неё, на набережной нет ни единой души. Поэтому, когда позади раздался мягкий мужской голос, Инна вздрогнула и обернулась. На неё смотрел долговязый парень с русой растрёпанной бородкой и огромными карими глазами.

– Плохо тебе?

Не спрашивая, он положил руку ей на плечо, и этот дружеский жест, как ни странно, принёс подобие успокоения.

– Плохо.

Он понимающе кивнул:

– Жизнь вообще паршивая штука. Живёшь себе живёшь, думаешь, что всё шоколад-но. А вдруг бац, один миг – и ты в помойке.

– Точно. – Инна нашла в себе силы жалко улыбнуться, но почувствовала дрожь в губах и поняла, что прямо сейчас безудержно разрыдается, уткнувшись носом прямо в плечо незнакомца.

Он переступил длинными ногами в огромных кроссовках и пододвинулся поближе. Его глаза оказались слишком близко от её глаз, и Инна перевела взгляд на воду в дрожи зеркальной ряби.

– Мужик бросил? – спросил парень и, не дожидаясь ответа, постарался успокоить: – Брось, рассосётся. Найдёшь себе в сто раз лучше. Меня тоже подружка бросила. Нашла себе богатенького буратинку во-о-от с таким носом.

Взмахом руки он обрисовал в воздухе острый треугольник размером с полметра.

– А ты что? – вяло поинтересовалась Инна.

– Как – что? – удивился он. – Всё как положено: трагедия, головой о стену, жизнь не в радость. А она и вправду не в радость – чего в ней хорошего? Тоска зелёная: учёба ради работы, снова учёба и опять работа. Зачем корячиться, если то, для чего переживал и вкалывал как ломовая лошадь, может исчезнуть в один миг? Нет! Надо жить по-другому. Набраться духу и перестроить свою жизнь так, как надо лично тебе, а не в угоду обществу, маме, папе, друзьям или правительству.

Хотя слова парня рисовали безрадостную картину бытия, в них сквозили нотки оптимизма, словно говоривший уже нашёл выход из положения.

Инна посмотрела в его широко распахнутые глаза:

– И что же делать?

– О, тут много вариантов! Кто-то уходит в запой, – он презрительно улыбнулся, – но это не наш метод. Кто-то валяется на диване и побирается в интернете. Некоторые находят богатенького спонсора и живут за его счёт. В общем, каждый изворачивается как может.