Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее - стр. 57
Что касается Гаса Латини, Патрисия была его. Она принадлежала ему. Он даже больше ее не предупреждал, чтобы она не рассказывала свой «секрет» другим, – если она до сих пор никому ничего не рассказала, он не сомневался, что не расскажет и дальше.
Да и расскажи она, кто ей поверит?
Вскоре после десятого дня рождения Патрисии Фрэнк и Мэри Коломбо нашли желанный дом. Он был в новом районе Элк-Гроув-Виллидж, северо-западном пригороде, сразу за новым аэропортом. Симпатичный двухуровневый дом по адресу: Брэнтвуд, 55, с двумя спальнями наверху и двумя внизу, пристроенным гаражом на две машины и задним двором с патио. Он был расположен всего в квартале от Нортон-Парка, где была детская площадка, всего в трех кварталах от начальной школы Солт-Крик и в паре кварталов от нового торгового центра «Гроув» с супермаркетом, химчисткой, множеством маленьких магазинчиков и большой аптекой «Уолгрин».
Поселок был невелик: пожарная часть и полицейский участок находились прямо за торговым центром «Гроув». Средних размеров больница Алексианского братства располагалась всего в паре кварталов на той же улице. Поблизости были библиотека, общественный центр, еще несколько парков – Лайонс-Парк, Джейси-Парк, Бербанк-Парк, Эпплсид-Парк, Одюбон-Парк и другие – почти все с игровыми площадками. Место явно предназначалось для семей с детьми.
С одной стороны границей городка служил лесной заповедник, с другой – западный забор аэропорта О’Хара, поэтому 50 процентов периметра поселения было защищено от любых посягательств. Ко второй половине примыкали два южных пригорода: тихие поселки для среднего класса Вуддейл и Итаска и загородный клуб «Солт-Крик», расположенный на берегу извилистого ручья Солт-Крик, до этого протекавшего по территории пяти общественных парков Элк-Гроув-Виллидж. Это был пригород шестидесятых, воплощенная американская мечта широких народных масс, соединившая лучшее из обоих миров: работу в шумном многолюдном Чикаго и семейную жизнь за городом, едва ли не в сельской идиллии с безопасными улицами, приличными школами и косившими каждую субботу газоны людьми.
Когда старшие Коломбо в первый раз привезли Патрисию и Майкла посмотреть дом, понять, кто из детей больше рад, труда не составляло. Разумеется, Майкла заворожила «собственная комната» и детская площадка рядом – не с гравием, как в городе, а с настоящей травой. На четвертом году ему не надо было сталкиваться со сменой школы или другими сложными эмоциональными проблемами.
Радость Патрисии была иного рода. Как и Майкл, Патрисия была в восторге от перспективы собственной декорированной по своему усмотрению спальни, возможности уединиться в чистоте от далеко не всегда опрятного младшего брата, с которым у нее до сих пор была общая спальня. Мысль о переводе в новую школу ее не тревожила, в школе на Огайо-стрит она ни к кому особенно не привязалась, за все пять лет обучения ей понравилась только мисс Робин. Но главная надежда Патрисии, ее самая большая победа, заключалась в том, что она ускользнет от дяди Гаса и уже пугающего ее красного конфетного фургона.
Помимо того, что ей просто не нравилось то, что они делали с Гасом, она, вопреки его заверениям в обратном, чувствовала, они занимаются чем-то неправильным, а необходимость все скрывать угнетала. Это был такой