Кровавая любовь. История девушки, убившей семью ради мужчины вдвое старше нее - стр. 59

– Я не могла. Я не знала как.

– Я понимаю. В подобных ситуациях это случается нередко. И у тебя в этом возрасте явно хватало хладнокровия, чтобы вести себя так, как будто ничего плохого не происходит. И твой дядя Гас тоже сыграл свою роль достаточно хорошо, чтобы не вызывать подозрений. И, как и многие другие семейные растлители малолетних, он был достаточно осторожен, не заходя с тобой настолько далеко, чтобы на твоем теле остались следы.

Сестра Берк покачала головой.

– Честно говоря, Триш, у твоих родителей и в самом деле не было оснований для подозрений.

– Может быть, не во время того первого периода домогательств, – нехотя признала Патрисия, – но было много оснований заподозрить, когда все возобновилось.

Психолог уставилась на Патрисию, пытаясь скрыть удивление.

– Ты говоришь, что домогательства возобновились? – спросила она спокойным нейтральным тоном, на выработку которого у нее ушли годы. – После переезда в пригород?

– Да, все началось сначала – и на этот раз я дала родителям, в особенности матери, множество оснований для подозрений.

– Хорошо. Мы займемся этим. Но сначала я хочу, чтобы ты рассказала мне, как возобновились домогательства. Они были такими, как раньше?

– Хуже, – сказала Патрисия.

Первое, на что обратила внимание Патрисия в новом районе, – на полное отсутствие в квартале ровесниц. Пруд пруди было мальчишек и хоть отбавляй сверстников и сверстниц Майкла. Даже на Огайо-стрит у нее хоть Паула была. А тут, чтобы просто поиграть с девочками, ей требовалось подружиться с младшими.

И некоторое время она пыталась с ними подружиться. Не сознательно, а скорее уступая, поскольку малышек в околотке, казалось, к ней просто тянуло, а их матери под впечатлением от аккуратности Патрисии, ее вежливости и манер – манер ребенка не по годам зрелого и ответственного – с радостью оставляли маленьких дочерей ее попечению на целый день.

«Не могу поверить, насколько Патти взрослая», – фраза, ставшая на Брэнтвуд-авеню расхожей. «Она настоящая маленькая леди. Надеюсь, моя Синди – или Нэнси, или Хизер, или Тина – вырастет такой же».

Играя с младшими девочками, Патрисия коротала время, но не развлекалась. Они только начинали интересоваться тем, к чему она давно охладела. Поэтому Патрисия не столько с ними играла, сколько о них заботилась. С бесконечным терпением учила их завязывать шнурки, раскрашивать раскраски, правильно произносить трудные слова, петь детские песенки. Иногда выглянувшей на задний двор Мэри Коломбо казалось, что Патрисия – воспитательница детского сада. А за ужином Патрисия могла, как и на Огайо-стрит, сказать: «Я не знаю, что делать с Шерил. Она каждый день забывает алфавит».

Тем временем Майкл влился в ватагу мальчишек-дошкольников Брэнтвуда, шумную и неугомонную, жившую словно по принципу «спокойствие и тишина – это смерть». Когда Патрисия собирала во внутреннем дворе маленьких подруг и во двор Коломбо заявлялись мальчишки, громко изображая свои самолеты, самосвалы или пулеметы, Патрисия просто велела девочкам не обращать на них внимания, а сама продолжала заниматься тем, чем занималась. Если мальчики слишком шумели или иначе мешали «уроку», она быстро ставила их на место. В духе лучших учительниц-монахинь, она говорила: «Не