Кровь – не водица - стр. 19

– А это какой художник? – спрашиваю я, указывая на другой портрет, на котором тоже изображена женщина, только мне она показалась смутно знакомой. Как будто я уже когда-то видел подобный портрет. Женщина – брюнетка, с распущенными волосами, с соболиными чёрными бровями, глазами, как чёрные маслины, пушистыми ресницами, которые отбрасывают тень на щеки. А на левой щеке маленькая родинка, или это мушка? Красивая! – произношу я, – похожа на «Незнакомку» Крамского.

Маша остановилась напротив портрета и, закусив губу, перевела на меня ошарашенный взгляд.

– А это и есть Крамской, – она показывает мне размашистую подпись в левом верхнем углу картины. – И ты прав, молодая женщина действительно похожа на героиню знаменитого портрета. Может у Крамского была тайная любовь или это собирательный образ, которым он наделял всех своих героинь? А давай спросим у Натальи.

– Добрый день, – неожиданно у нас за спиной раздался бархатный баритон.

Мы с Маруськой резко обернулись. В дверях библиотеки стоял интересный мужчина и с любопытством разглядывал нас.

– Добрый, – поприветствовал его я, а Маруська улыбнулась. Вот офигенная у неё всё-таки улыбка. По реакции мужчины я понял, что это не только моё мнение.

– Николай Глинский, – улыбнулся он Маруське в ответ, – дальний родственник умершей. На удивление она упомянула меня в завещании. Не знаю, как она нашла меня, но мне позвонил её нотариус и пригласил присутствовать при оглашении завещания. Кстати, на портрете, который вы так тщательно рассматриваете, изображена моя прабабка – Глинская, мать моего деда. А вы тоже родственники Янины, очередные претенденты на наследство? Сколько же нас всего?

– Нет, я – Огарёв, Герман Валерьевич – адвокат Натальи Юрьевны Скульской, а это, – я кивнул в сторону Маруськи, – моя девушка – Маша. Наталья Юрьевна любезно пригласила нас погостить у неё в доме, а заодно и разобраться с вопросами будущего наследства. Наталья Юрьевна за всю свою жизнь ни разу не слышала, чтобы у Янины были родственники, кроме неё.

– А откуда вы знаете, что на портрете изображена ваша прабабка, если раньше никогда не бывали в этом доме и не встречались с Яниной? – тут же влезла любопытная Маруська.

– У моего деда была фотография этого портрета, – невозмутимо ответил Глинский. – Эта семейная реликвия, её хранил мой отец, теперь она у меня. Нужно же знать свои корни. А с чего это Наталья Юрьевна взяла, что нужно разбираться с наследством? – недобро взглянул на меня Глинский. – Насколько я понял, в завещании фигурируют четыре человека. Очевидно, каждому отписана определённая часть наследства. Изменить завещание нельзя, так что придется смириться с тем, что тебе отписано.

– Изменить нельзя, – прищурился я, – но можно оспорить, или признать кого-то «недостойным наследником», например.

– Что значит, «недостойным»? – нахмурился Глинский.

– Согласно закону, недостойными наследниками признаются лица, совершившие противоправные действия в отношении наследодателя, – медленно проговорил я, сканируя лицо Глинского. – Это могут быть умышленное лишение наследодателя жизни, нанесение ему тяжких телесных повреждений, причинение психического вреда, уклонение от содержания наследодателя и другие подобные действия.

– То есть, вы хотите сказать, что Янину могли убить? – уточнил Глинский. – И это вполне может быть один из претендентов на наследство?