Кромешная ночь - стр. 7
– Почему вы говорите это таким тоном? Вам не нра…
– Нравится не нравится – что толку? – пожал плечами я. – Ну конечно нравится. Обожаю. Быть мужчиной, который выглядит сопляком. Редкое счастье, не правда ли? Сделаешь что-нибудь как нормальный взрослый, и все смеются.
– Я не смеялась над вами, Карл.
– Просто я вам не давал такой возможности, – скривился я. – Представьте, что было бы, если бы мы встретились иначе. Предположим, познакомились на вечеринке, и я попытался вас поцеловать – нормальное желание любого нормального мужчины. Вы бы ухохотались. И не говорите мне, что нет, потому что я-то знаю!
Я сунул руки в карманы и повернулся к ней спиной. Стоял, ссутулясь, и, склонив голову, разглядывал вытертый ковер под ногами. Старый, избитый, замызганный приемчик, но прежде он почти всегда действовал; сработает и с нею – в этом я был уверен.
Она прошла по комнате и встала передо мной. Взяла меня ладонью за подбородок и подняла его.
– Ты знаешь, кто ты есть? – с хрипотцой спросила она. – Ты настоящий хитрюга.
После чего поцеловала в губы.
– Хитрюга, – повторила она, глядя искоса и улыбаясь. – Что, интересно, такой матерый пройдоха делает в захолустном педагогическом колледже?
– А я и сам не пойму, – отозвался я. – В двух словах не объяснишь. Ну… ты, наверное, в общем-то, знаешь, как это бывает. Долго-долго изо дня в день делаешь одно и то же и вдруг обнаруживаешь, что вперед почти не продвигаешься. Поэтому начинаешь озираться в поисках способа все изменить. При этом то, что делал до сих пор, тебе уже так, скорей всего, осточертело, что с радостью хватаешься за любую возможность.
Она кивнула. Ей-то известно, как это бывает.
– Больших денег я никогда не зарабатывал, – сказал я. – Ну, и решил, что не мешало бы повысить образовательный уровень. Здесь дешево, но, судя по каталогам, не хуже, чем где бы то ни было. Правда, в этом я как раз и усомнился, едва успел сойти с поезда. Вплоть до того, что чуть не полез обратно в вагон.
– Да уж, – мрачно подтвердила она. – Я тебя понимаю. И тем не менее… собираешься все-таки попробовать, верно?
– Ну-у, вроде как, – сказал я. – М-м-м… А вот ответь мне на один вопрос.
– Если смогу.
– Они у тебя настоящие?
– Что-что? Ах вот ты о чем! – проговорила она, тихонько усмехнувшись. – Ну ты и хрюшка-хитрюшка! Так-таки хочешь убедиться?
– Ну так как?
– Как? А вот так!
Она резко наклонилась. Не сводя с меня вдруг заигравших глаз, принялась поводить плечами из стороны в сторону, вверх и вниз. Потом быстро сделала шаг назад, смеясь и отталкивая меня выставленными руками.
– Нет-нет-нет-нет! Нетушки, Карл! И так уже сама не знаю… Должно быть, совсем косая – напрочь стыд потеряла.
– Главное, все остальное не потерять, – сказал я первое, что пришло в голову.
Она опять засмеялась.
На сей раз ее смех был куда громче, чем прежде; хрипотцы в нем тоже прибавилось. Точь-в-точь ржанье, что доносится ночью из салунов определенного пошиба. Ну, сами знаете – когда все гурьбой толпятся у одного конца стойки, глядят на некоего парня зачарованно, заранее приоткрыв рты, скаля зубы и блестя остекленевшими глазами; окончание речи рассказчик словно припечатывает, с размаху хлопнув ладонью по прилавку. Тут-то и раздается гортанное ржанье.
– Ах, какой ты зайчик! – Вновь она коротко потрепала меня по щеке. – Зайчик какой сладкий! Сейчас я должна идти вниз: соберу по-быстрому что-нибудь к обеду. Обед через час, так что при желании можешь лечь отдохнуть.