Криминальная тайна века. Дело Ракстона: хроника расследования одного из самых жестоких преступлений в истории криминалистики - стр. 14

Конец лета 1935 года на шотландских равнинах выдался дождливым. Из-за бесконечных дождей последние туристы разъехались по домам раньше обычного, к концу сентября. Пик охоты на куропаток миновал, и в отелях и гостевых домах на границе было тихо. Настало время специальных предложений и организованных туров.

После затяжной экономической депрессии у людей наконец-то начали появляться деньги, и их снова начали тратить, хотя и осторожно; для отелей таких городов, как Моффат, это была надежда на спасение.

Как и многие другие маленькие города, Моффат сильно пострадал от десятилетней депрессии, а также от того, как много молодых жизней унесли Первая мировая война и последовавшая за ней ужасная эпидемия испанского гриппа. Ткацкая и прядильная промышленность так и не оправились от экономического спада – и оправиться им было уже не суждено. Пострадало даже сельское хозяйство: многие работники ферм не вернулись с войны, а даже если бы и вернулись, то были бы не нужны – теперь их заменили тракторы. Многие старые фермерские дома и усадьбы стояли заброшенными и постепенно приходили в негодность, либо их сдавали в аренду людям, приехавшим поохотиться и порыбачить.

Семья Джонсонов и их друзья приехали из Эдинбурга в Моффат на выходные 29 сентября и остановились в гостеприимном отеле Buccleuch Arms, чтобы отдохнуть, подышать свежим воздухом и вдоволь насладиться красотой Приграничья[4]. В воскресенье после обеда Сьюзен Джонсон и ее мать решили прогуляться и отправились на север по дороге, ведущей в Эдинбург. Отойдя от города на пару миль, они остановились передохнуть у моста, перекинутого через речку Линн в живописном месте под названием Гарденхолм. Сьюзен облокотилась на парапет с южной стороны моста, глядя вниз, на русло речушки, расстояние до которого составляло около 12 метров. Тогда, как и сейчас, это было глубокое ущелье, усыпанное каменными валунами, с поросшими березами крутыми берегами. В то воскресенье каменистое русло ущелья было почти сухим: паводок, вызванный недавними дождями, сошел, оставив лишь тонкую струйку воды.

Пока Сьюзен любовалась этим видом, кое-что привлекло ее внимание: она увидела нечто похожее на человеческую руку, поднявшуюся со дна ручья, словно призывая на помощь. Она посмотрела повнимательнее, но никак не могла понять, что видит. Сьюзен подозвала мать, но и та не могла наверняка сказать, что это такое. Тем не менее обе женщины были так встревожены, что прервали свою прогулку и поспешили обратно в город.

Вернувшись в отель, Сьюзен рассказала об этом своему брату Альфреду, и тот немедленно отправился к мосту вместе с еще одним молодым человеком, другом семьи. Им удалось спуститься в овраг рядом с мостом, но на полпути они остановились как вкопанные. Внизу, в русле реки, они увидели не только руку, о которой рассказывала Сьюзен, но и то, что явно выглядело как человеческая голова, завернутая в какую-то ткань. Даже на расстоянии они явственно ощущали смрад разлагающейся плоти. Этого молодым людям было достаточно. С трудом сдерживая тошноту от ужасного запаха, они вскарабкались обратно на берег и со всех ног побежали обратно в город. Они были городскими жителями, но с сельской местностью тоже были знакомы достаточно хорошо; прекрасно знали, что мертвое животное, олень или овца, тоже пахнет отвратительно и что в канавах и ручьях нередко находят разложившиеся туши животных. И все же у них не было сомнений относительно страшной находки: гниющая плоть, которую они видели в русле ручья, представляла собой именно человеческие останки.