Криминальная любовь - стр. 22
И вовремя.
В заднее окно я увидела, как с территории садика выбежала охрана.
Капельки пота проступили на моем лбу. Меня трясло, а сердце в груди билось с такой силой, будто собиралось выпрыгнуть наружу.
– О, Господи, – прошептала я еле слышно, но Аня все равно услышала это и прокомментировала:
– Василиса опять молится.
– Слыхал? – оживился Макс.
Он, видимо, хотел добавить что-то провокационное, но, глянув на Калаша, умолк.
– Чего напугалась? – Калаш обернулся и окинул меня выразительным взглядом.
– Ничего. Просто… Увидела кое-что, – стараясь не показывать своего беспокойства, ответила я.
– Я тоже видел, не стоит беспокоиться, – взгляд Калаша прошелся по лицам моих сестренок.
– Давайте знакомиться. Я – Иван, – уже более теплым тоном произнес он.
Иван. Мои губы дрогнули в улыбке. Так непривычно было слышать это имя. Привыкла уже, что Калаш.
– А я – Аня.
– Таня, – эхом отозвались сестры.
– А ты кто? – не сводя с Калаша пристального взгляда, строго вопросила Аня.
– Я – друг Василисы.
– А-а, друг, – разочарованно протянула Аня. – А я думала – жених.
С водительского сиденья послышался смех, я покраснела, а Калаш лишь широко улыбнулся и сказал:
– А у самой-то, поди, женихов полно?
– Да ну их! – подала голос Таня, и Аня, соглашаясь, закивала головой.
– Дураки они! – с жаром добавила она.
Салон машины наполнился смехом. Теперь смеялся и Калаш.
… – А когда приедет мама? – Таня выразительно посмотрела на меня.
Её губы были перепачканы взбитыми сливками, которым были наполнены пирожные, и она напомнила котенка, испачкавшегося в сметане.
Мы приехали в дом Калаша полтора часа назад. Сперва переоделись, потом немного отдохнули и занялись изучением первого этажа, а там и доставка подоспела.
Детские блюда с ресторана, а на десерт – вкуснейшие пирожные, которые даже я попробовала. Взбитые сливки, воздушное тесто и наверняка сотни калорий…
Но последнее сегодня мало волновало меня.
– Как только закончится её лечение, – проглотив остаток пирожного, ответила я.
– А папа, – Аня нахмурила свои бровки, отчего её лицо стало по-взрослому серьезным, – он не придет сюда?
Сердце мое сжалось от того, каким тоном произнесла свой вопрос Аня.
Не было в нем тоски по отцу. Только страх.
– Нет, папа сюда не придет. Никогда, – с непоколебимой уверенностью ответила я.
По лицу Ани пробежало облегчение. И Таня, как зеркало, тоже повторила за сестрой.
– Это хорошо, – откусывая пирожное, заявила она, – пусть не приходит.
Она звонко облизала пальцы и откинулась на спинку дивана. Теперь пришел черед Ани повторять за сестрой.
Та так же облизала – по очереди – каждый пальчик, а потом опрокинулась назад.
Вид у сестер был довольным и спокойным, что не могло не радовать меня.
– Давайте, дуйте в свою комнату, мойте руки, а я пока уберу тут, – я поднялась и стала складывать на поднос грязную посуду.
Аня с Таней сползли с дивана и непонимающе огляделись по сторонам. Забыли, видимо, в какой стороне комната.
Пришлось подсказать.
– Вот же, – я потянула за ручку двери, и сестренки облегченно заулыбались.
Они юркнули внутрь. Убедившись, что сестры направились прямиком в ванную, я вернулась к столу и продолжила складывать посуду.
Пока делала это, думала о Калаше.
Вернее, об его улыбке.
Вот ведь досада – улыбка шла ему так сильно, что мне хотелось снова увидеть, как он улыбается.