Криасморский договор. Пляска на плахе - стр. 5
Грегор догнал ее на опушке – девушка распустила золотистую косу, заткнула подол юбки за пояс и увлеченно скребла дерево ножичком.
– Зачем? – спросил хайлигландец, расстелив плащ.
– Хец, сын конюха, заболел. Отвар из этого гриба хорошо снимает жар. Решила взять, раз увидела.
Грегор дождался, пока Ириталь закончит, а затем притянул к себе и зарылся носом в ее в волосы – макушка девушки доставала ему ровано до подбородка. Наверняка смотрелись они смешно, но ему нравилась ее хрупкость, и хотелось ее оберегать. Впрочем, по сравнению с этой утонченной особой чаще всего он ощущал себя грубым и необразованным чурбаном.
– Не удивлен, что здесь тебя так любят, – сказал он, крепче обняв девушку. – Мой народ ценит, когда знать не задирает нос. Все и так верят в твое божественное происхождение, а после проявления сострадания к простым смертным и вовсе начнут считать живой святой.
– Брось! – отмахнулась латанийка. – Я делаю это не для того, чтобы меня все любили. Да и не верю во все эти божественные знаки.
– Но верят у тебя на родине. И во всей империи. – Грегор выпустил девушку из объятий, бухнулся на колени и раскинул руки в стороны, передразнивая экстаз иных проповедников. – Вижу как наяву – толпы страждущих идут к Ириталь Благочестивой, чтобы получить частичку святости в надежде на исцеление!
Латанийка звонко расхохоталась.
– Я – и благочестивая? После всех запретов, что мы с тобой нарушили? – Она нависла над ним, назидательно грозя пальцем. – Гореть нам, проклятым грешникам, в Арзиматовом пекле!
– А что? Выглядишь ты и так почти как богиня. Глядишь, придет час, и я к тебе приползу с просьбой. Буду умолять благословить на какую-нибудь глупость вроде женитьбы на толстозадой графской дочке, которую мне непременно навяжут советники.
Ириталь от неожиданности выронила ножичек.
– Зачем ты так? – Она говорила твердо, но по ее глазам Грегор понял, что переборщил. – Почему говоришь такие вещи, зная о моих долге и чувствах? Я ведь не выбирала родиться с Меткой. Не выбирала быть человеком, за которого все решают правители, советники да жрецы. Да, все это время я делаю что прикажут, но такой судьбы я не хотела.
– Прости, я…
Ириталь жестом заставила его замолчать.
– Каждый день я просыпаюсь, моля Хранителя не давать Знаков, которые святоши смогут трактовать как им будет удобно. Все, о чем я прошу в молитвах – осататься с тобой еще ненадолго. Будь моя воля, я бы отреклась от своего положения, от этой проклятой избранности, от осточертевшего посольства и необходимости разъезжать по всей империи и быть для людей живым символом того, во что сама не верю! Да только как это возможно? – Ириталь склонила голову, и раздраженно вытерла мокрую щеку рукавом. Вечно она храбрилась и ненавидела плакать при свидетелях – воспитание и характер брали свое. – Если рождаешься с Меткой Гинтаре, себе не принадлежишь – таков закон. Либо меня выдадут за императора, либо, если Знак так и не проявится, запрут в монастыре до конца дней.
– Мне не по душе оба варианта. – Грегор подошел к Ириталь и вновь обнял крепко-крепко, так, что девушка даже охнула. – Прости меня. Я идиот и говорил, не подумав. Я бы все отдал за то, чтобы мы были вместе. Как увидел тебя впервые, еще в Ордене, тогда и пропал. Даже когда меня вернули в мир, дали титул и начали привечать знатных девиц на выданье, все равно не мог смотреть ни на кого другого. Видимо, так и умру влюбленным и холостым, если в твоей прелестной головке не созреет гениальный план, как обмануть пророчество и обвести вокруг пальца самых могущественных людей мира.