Криасморский договор. Пляска на плахе - стр. 35

– Это пока что.

Сотница лишь фыркнула в ответ и, пригнувшись, прошмыгнула в зал.

Джерт огляделся. Литти забилась в угол под шкафом и тихо скулила от страха – видать, в этом месте кабацкие драки и правда были редкостью. С такой тонкой душевной натурой ей следовало поискать работенку поспокойнее. Рядом с девицей кряхтел Ринло: застежки на деревянной ноге сползли, и хозяин таверны пытался наладить их плохо слушающимися пальцами.

Джерт подполз ближе, покопался за пазухой и выудил небольшой кошель с заначкой.

– Держи, Колченогий. – Он вложил кошель в ладонь хозяина. – За сегодняшний ущерб.

– Ишь богач сыскался, – проворчал тот. – Чем обязан такой щедрости?

– Замолви за меня словечко перед Сотницей, если будет обо мне расспрашивать.

Ринло недоверчиво посмотрел на Джерта, взвесил кошель в руке и хмыкнул.

– Добро.

– Спасибо. Только помалкивай.

– У трепла кабаки долго не стоят, – почти оскорбился Колченогий. – А моему двенадцатый год пошел.

Со стороны зала усилился шум, Джерт расслышал звуки возни, глухих ударов, стон дерева, грохот разбивающейся глиняной посуды и звон стекла. Драка продолжалась с минуту, а после все стихло.

– Сидите тут, – сказал южанин и выполз на разведку.

Лавку все-таки сломали. Перевернули стол. На полу валялись тарелки с объедками, лениво катались по доскам стаканы да кувшины. Мирно отдыхавший люд прилип к стенам от греха подальше, а кто-то и вовсе предпочел бочком пробираться к выходу. Троих смутьянов лихо скрутили наемники Артанны и, заломив им руки за спины, отправили отдохнуть лицом в грязный пол. Сверху на одном из наемников – том самом, что распускал руки – сидел Белингтор и наигрывал на цистре веселую мелодию. Сотница как раз помогала бойцам вернуть стол в привычное положение.

– Лихо вы, – присвистнул Джерт.

Он увидел черневший на досках шеврон «Братства». Наверняка нашивка оторвалась во время потасовки. Южанин присел, сделал вид, что поправляет сапог, и незаметно сунул находку за пазуху. Пусть будет.

– Ринло, Литти, можете выходить, – пробасил Малыш Шрайн и пнул одного из лежавших на полу «братушек». – Этих скоро заберут Таноровы бойцы. Надо бы здесь прибраться.

Служанка схватила метлу и принялась сгребать в кучу черепки, осколки стекла и объедки, причем делала это так старательно, словно от качества этой уборки зависела ее жизнь. Ринло медленно доковылял до центра зала, огляделся, ткнул протезом в одного из смутьянов и с кряхтением наклонился:

– Еще раз здесь увижу – живыми не уйдете. – Он обернулся к зевакам. – Мы закрываемся! Расплачивайтесь, допивайте и идите вон. Все вон!

Джерт отворил ставни, впуская ночную прохладу. От духоты и копоти в зале кружилась голова. Артанна потрясла бутылку, разочарованно вздохнула, увидев остатки настойки на донышке и протянула южанину:

– Будешь?

– Ага. Спасибо.

– Акцент у тебя и правда южный. Откуда ты?

– Из Эннии, – отхлебнув, ответил он и едва справился с собой, чтобы не выплюнуть. – Вот жеж забористое пойло! Драть меня с перцем!

– Это ты еще рундскую огнивицу не пробовал. Та вообще мясо от костей отдирает, – усмехнулась наемница, но Джерт заметил, что глаза ее оставались серьезными. – Видала я эннийцев, так вот ты на них не похож. Рожа имперская, волосы – точно медь, да и ростом куда выше южан. Как звать?

– Джерт. Родители у меня из Канедана.