Крестник солнца - стр. 3
Заводские рабочие – кузнецы, молотобойцы, машинисты, сплавщики, плотинные, металлурги с ранних лет посвящали своих сыновей в тайны профессии. Это была гарантия того, что став мастерами, сыновья смогут получить работу и содержать как свои семьи, так и престарелых родителей. Так создавались заводские династии.
Если же профессиональный труд не требовался, то использовались крестьяне приписанных к заводам деревень, дети-сироты и женщины (безмужние).
Снова нам поможет книга Евгения Федорова: «Ребята сызмальства на выработку бегают – всё кусок хлеба! Так и трутся на руднике, приглядываются к тому, как взрослые горщики работают. Из этой золотой роты и буроносы берутся. А работенка буроноса известно какая: туда-сюда, от рудника до кузницы, и обратно. В кузницу торопятся снести затупленные буры, а оттуда бегут и несут отточенные. Руда-то крепкая, а железо в бурах нестойкое, забот не оберись, а мальчугану, выходит, хлопот на целый день!..»
Рабочий день начинался в пять утра…
А это из книги географа Гмелина: «В проволочной мастерской малолетки от 10 до 15 лет выполняют большую часть работы, и притом не хуже, чем взрослые. Это одно из похвальных учреждений господина Демидова, что все, кто только сможет работать, приучаются к работе. В Невьянском заводе я видел, как мальчики от семи до восьми лет выделывали чашки из железной меди и различные сосуды из того же металла. Вознаграждаются они соответственно своей работе…»[3]
Это выдержки из Палласа: «Весьма приятно смотреть, что маленькие ребята работают кузнечную работу!»[4]
…На Урале, как и в родной Туле, Швецовы следили за тем, чтобы подраставшие сыновья и племянники осваивали ремесло дедов и отцов. Это была гарантия того, что их детей не забреют в армию на 25 лет, не отправят в углежоги или в шахты рудников.
Вполне может быть, что финансовое благополучие во время опалы главного кормильца семьи – Ильи Григорьевича поддерживала его жена – Анна, в девичестве Стрижёва, происхождение которой тоже интересно.[5]
Её предки, потомственные рудознатцы, появились на Урале позднее Швецовых – примерно в 1760 году, когда около их родного древнего села Фокино, что на правом, высоком берегу Волги, близ озера Нестияр, были выработаны болотные руды, а три железоделательных завода – тоже демидовские – были перепрофилированы на выпуск канатной продукции.* (См. Приложение)
Обращаемся к ещё одному литературному – надежному – источнику, книге «В лесах». Её автор П.И.Мельников-Печерский, уроженец Нижнего Новгорода, писатель-этнограф и чиновник по особым поручениям Министерства внутренних дел, пишет:
Верховое Заволжье (от Рыбинска вниз до устья Керженца) – край привольный. Там народ досужий, бойкий, смышленый и ловкий. …В Заволжском Верховье Русь исстари уселась по лесам и болотам. Судя по людскому наречному говору – новгородцы в давние Рюриковы времена там поселились. Преданья о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и «тропу Батыеву» и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор – с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. А на озере Светлом Яре, тихим летним вечером, виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей. И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских.