Крест - стр. 7
«Веселая у меня будет сиеста, какой уж тут сон», – потер руки ключник и заспешил наверх по узкой скрипучей лестнице в маленькую смотровую башенку над самыми воротами.
…Матфею действительно приходилось несладко: шаг, отдых, шаг, отдых – решение, принятое впопыхах, всегда несет тяжелые последствия. С раннего детства, поставленный отцом на обрезку подошв, он, склонный к полноте, вместе с умением лихо управляться сапожным ножом получил и сидячую работу, по десять часов в день, и пока соседские мальчишки гоняли палками скворцов и бегали нырять в холодную реку, Матфей-сапог (так прозвали его сверстники), орудуя своим инструментом, копил опыт ремесленника, а заодно растил и собственное седалище. «Терпение – вот твой главный козырь», – твердил неустанно отец, «Терпение есть высшая благодетель», – вторила мужу матушка, «Терпение одолеет любой подъем», – уговаривал сейчас себя Матфей, и сверкающие стены монастыря медленно, но неумолимо приближались.
Пока наш упитанный герой состязается в скорости с виноградными улитками, надо признать, не без успеха, даже останавливаясь на каждом повороте тропинки, и не нарадуется своим подметкам с гвоздями в три ряда вместо положенных двух (сам делал), обратим наш взор на его прыткого и веселого товарища. Лука, едва узнав свой маршрут, бросился к северному склону, нисколько не заботясь о судьбе остальных спутников. Бодро взлетев на рыхлое белое поле у подножия, он провалился в холодную «манную кашу» по колено и, с трудом переставляя ноги, всякий раз проваливающиеся сквозь нежную ледяную корку и оставляющие причудливых форм следы, начал свой подъем. Чуть выше субстанция под ногами стала суше, захрустела, и движение пошло веселее. Выросший в семье кузнеца, он был хорошо знаком с молотом и наковальней, мальчику нравились жар печи, подвластной дыханию мехов, и звон стали, вечно плывущий над закопченной крышей мастерской. Разогретый докрасна железный пруток превращался в изделие, задуманное человеком, верный глаз и мышечная сила обеспечивали эту трансформу, удар за ударом – так же и он достигнет монастырских ворот, шаг за шагом, и непременно первым.
Тем временем ключник занял свой наблюдательный пост и нашел всех участников восхождения: толстый пыхтел на тропе, еще один продирался сквозь кустарник, а вот самый прыткий, с фигурой Геркулеса, беспечно спешил навстречу леднику.
– Нет, милок, так не пойдет, – с легкой усмешкой прокомментировал старик, глядя, как юноша (это был, как вы догадались, Лука) почти бегом понесся по твердой ледяной корке. Еще мгновение – и, поскользнувшись, бедняга полетел вниз, забавно размахивая конечностями, – ну прямо жук, перевернутый на спинку, – и, за несколько секунд преодолев пройденный ранее путь, врезался в белую кашу у подножия, забрызгав ледяными хлопьями сочный зеленый ковер.
Ключник заржал, представляя, что сейчас льется из уст незадачливого альпиниста, лупящего себя по бокам и потрясающего кулаками в сторону вершины.
Пока Лука, полный сил и амбиций, штурмовал снежный склон, на противоположной стороне горы только появился ее покоритель. Иоанн, выросший среди ниток и пуговиц, ничего тяжелее иглы в руках не держал, оттого и был худ, немощен и слаб, однако более чем скромные физические кондиции компенсировались природным упрямством, позаимствованным, надо полагать, из прежних жизней у ослов, признанных в этом качестве экспертов. Юноша, бегло оценив предстоящее восхождение, решив, что будет устраивать привалы у каждого кедра, чтобы восстановить силы, тяжело вздохнул и, цепляясь за колючие ветки, на всякий случай на карачках двинулся к вершине.