Крепостная - стр. 25
– Это… – доктор отошел от постели Домны и обратился к Осипу: – Это может пройти само, и тогда Домна Пална останется в кровати до конца своих дней. Или же, – он стал говорить еще тише, – она не переживет сия удара.
В комнате вдруг стало тихо. Слышно было, как в гостиной тикают большие напольные ходики.
– Кто всего ближе к барыне? – лекарь обернулся и, увидев нас, стал переводить взгляд то на одну, то на другую.
– Надежда. Она была с ней все время, – ответил Осип Германович, и я, наконец, оторвала взгляд от поплывшего лица хозяйки и уставилась на хозяина.
– Да, я, – ответила, но в голове было только одно: «домчали за шесть часов». В наше время не нужно быть неврологом, чтобы знать о «золотом часе», о скорой терапии и медикаментах. А тут о них ничего и не слышали еще.
– Присмотрите за Домной Палной. Мы с Осипом Германычем чаю выпьем, – спокойно и с улыбкой сказал доктор и вывел барина.
– Нюрка чайник уже сготовила. Я с тобой остануся, Надя. Гляди, как ее перекочевряжило, – Глаша так и стояла на одном месте с выпученными глазами.
– Барыня, – обратилась я к хозяйке, расстегивая пуговицы на блузке, – Домна, посмотри на меня! – почти приказала я.
– Ты чего? Потише! Она ить тебе припомнит это! – Глаша неслышно подошла сзади.
Я взяла руку хозяйки и, подняв палец, чтобы Глаша помолчала, отсчитала пульс.
– Ничего она уже не припомнит, подруга, – я села рядом с Домной на кровати. – Непонятно, как она вообще доехала эти шесть часов.
– Неужто кончается?
– Кончается, – я посмотрела в полуоткрытые глаза Домны, подняла веко. Ничего хорошего я не увидела и там.
– Надо за попом послать, – прошептала Глаша.
– А что ты им скажешь? Что точно знаешь, что она умирает? – я пожалела, что проговорила свои мысли при девушке вслух.
– Ну… не хорошо отходить без попа, Надьк. Хоть она и была нехорошей да злющей, а не хорошо! – в голосе моей товарки появились те самые завывающие нотки.
– Ладно, сиди тут. Я сама что-нибудь им скажу, – я встала и пошла к двери. Когда оглянулась, Глаша стояла за моей спиной.
– Ни за что тут не останусь. Страшная она, как сама смерть!
– Ладно, за дверью постой, тут, в коридоре, – я оставила Глашу и тихо пошла в гостиную.
– И чего она так отреагировала, Осип Германыч? Давно уже эти слухи ходят, и многих приглашали уже в коллегию. И со многими обсуждали, как поступать с крепостными, – голос лекаря был спокоен и даже несколько ленив. – Все идет к одному…
– Говорил, Николай Ильич, говорил, готовил. Знал, как она отреагирует. И от этого всегда заводил разговор. А тут это приглашение на собрание, черти его дери, – Осип шипел сквозь зубы.
– Так много вы теряете? – уточнил о чем-то лекарь.
– У Домны девять деревень. Это с виду мы скромно живем. А она и особых припасов не делала. Земли покупала да сыну на учебу не жалела. Я-то готов давно ко всему. И уж говорил ей, что так или иначе отмена-то не больно по нам ударит. Ну кто из их сможет выкупить земли-то? Сколько еще лет им придется на нас работать? Тогда и нас не станет уже, а значит, и переживать не с чего.
– В случае все вам останется? – зачем-то поинтересовался любопытный докторишка.
– Не станем пока об этом говорить, Николай Ильич. Поди, все еще как-то образуется, – неуверенно предположив хороший исход, решил поменять тему барин.