Крепостная - стр. 2
– Надьк, а ты-то чего сидишь, уши развесила? Это не квасок-ить. Это брага! – она округлила глаза и уставилась на меня.
– Ну и ладно, хорошая у тебя брага, баб Лид, – я встала, понимая, что в голове приятно зашумело, но будто бы просветлело. Стало как-то все понятно и просто. Дети любимые, муж – алкаш, скотина – ярмо!
Я пришла домой, несмотря на то что время было всего одиннадцать часов и до конца рабочего дня еще ого-го, разделась и в сорочке вышла в огород. Облилась водой из бочки, посмотрела в горизонт зацветающего картофельного поля и прошептала:
– А не пошло бы все к чертям!
И все пошло с того момента только так, как я выбрала: уволилась, разошлась с мужем, хотя тот бросил пить и так был отхлестан его личной матушкой, что в сторону родительского дома и смотреть боялся.
Но меня не тронули даже его слезы. Продала корову и телку, получив за них нормальные деньги, отодвинула свою мать, умоляющую передумать, потому что «итог будет один – вернуться, а что тогда люди скажут?!».
Возвращаться я не собиралась. Через месяц после того «кваска» я ехала в кузове грузовика, который отец остановил на дороге. Я вышла из дома с коляской, навьюченной двумя огромными сумками и моими мальчишками пяти лет от роду. Отец мой тогда догнал меня и, пообещав не уговаривать, взялся помочь добраться до места.
Ехала я в город. Ехала туда, где уже договорилась о работе в больнице. Пусть санитаркой, зато комнату дают и место сынишкам в саду. Отец сидел с пацанами в кабине, а я в кузове, и смотрела на удаляющиеся колхозные поля, речку, в которую прыгала с разбега, и крыши домов, над которыми зимой из труб поднимался пахучий, тугой белый дым.
Город меня встретил как-то даже дружелюбно: соседки в общежитии – сотрудницы больницы и комбината. Кто замужем и с малышней, как я. А кто-то уже в разводе. Коридор и кухня постоянно были забиты детьми. И кто чьих детей кормил, было не понять первые пару месяцев. Забегали в открытые двери, садились с моими сыновьями за стол, ужинали такой же жареной картошкой, как готовили их матери, убегали на улицу вместе с моими. Потом, когда отцы семейств заканчивали ужин, сами собирали всех со двора, а женщины мыли грязных, но довольных пострелят в громыхающих тазах, готовили к садикам и школам на следующий день.
Как-то сложилось у меня все по-человечески, по-доброму и честному со всеми и дома, и на работе. К матери ездила на выходных иногда, а летом привозила Мишу и Гришу помощниками. Дед любил внуков и говорил, что их ему послали за трех дочерей. Вот поэтому сразу два и родились.
Виталя через два года женился второй раз и родил дочку. Жена была снова на сносях. Мама моя старалась о нем не говорить, а я и не спрашивала. Ошибка? Да! Зато у меня были дети.
Глава 2
В больнице, конечно, все знали, что я одна рощу детей. Помогали, кто чем мог: кто вещи от подросших детей принесет, кто лишнюю банку кильки, выхваченную в обед в очереди. А я пекла на общей кухне огромные деревенские пироги с мясом и картошкой, с капустой или рыбой на все именины и праздники.
Тут любой спросил бы о личной жизни. Но я не стремилась больше к браку, а просто к отношениям, как называли это мои подруги, и тем более. Узнай моя мать, что я здесь веду разгульный образ жизни, в час бы меня лишила материнства.