Крепостная - стр. 4
– Хорошо, только мне подумать надо, с матерью посоветоваться, – ответила я, присев на край нового кресла.
– Так, – Борис потер ладони, осмотрелся, – думать тут не о чем, Надя, – я снова заметила, что он назвал меня просто по имени. И мне стало стыдно, что такой человек меня уговаривает.
– Гости на подходе. Идем, поможешь мне с салатами, а Борис стол поставит, – Вера потянула меня за собой, продолжая «обрабатывать» на ходу.
Через три года в этой же квартире мы «обмывали» мой диплом. А еще через три года в доме через дорогу праздновали наше с мальчишками новоселье.
Двухкомнатная квартира была получена в самые последние годы существования страны, в которой я родилась. И получила я ее тоже благодаря Борису Михалычу, только вот он утверждает, что все дело в моих волшебных руках.
А руки и правда будто заимели свои глаза, свои еще какие-то органы чувств. Каждую зажатую мышцу я будто видела, касаясь тела руками. Люди записывались ко мне за три месяца, чтобы попасть на сеансы массажа. А я не гордилась и помогала, чем могла.
Сыновья окончили школу с золотыми медалями. Мои родители гордились нами и поддерживали так, что жизнь казалась списанной с какого-то иностранного романа.
Несмотря на смутное время, работы у меня было вдосталь. Отошедшие от власти бонзы старели. И массажист им нужен был куда больше, чем популярные в то время манекенщицы. А меня учил сам Лука Ильич! С ним и образования не нужно было бы. Но Борис надеялся, что старый уклад жизни сохранится, и я продолжу работать в его отделении на новой должности. А без образования меня никто бы не оформил.
В конце девяностых Вера и Борис засобирались за границу. Когда я узнала, что мои мальчики, получившие благодаря нашему благодетелю медицинское образование, собираются ехать за ними, опустила руки.
Вера приводила всевозможные доводы и нажимала на то, что там у них будет возможность стать величайшими травматологом и кардиологом. Миша к этому времени женился на их дочери Лизе. Я сдалась. Я желала им добра, но скоро поняла, что жизнь моя с этим событием стала пустой.
Забивая все время работой, я забывала, какой нынче день, ела ли я, не надо ли уже ехать к родителям, чтобы помочь с осенней уборкой урожая.
Так прокатились месяцы и годы. Счастьем был момент, когда сыновья сделали вызов и пригласили на свадьбу Гриши. Там я задержалась, чтобы дождаться первого внука, потом второго, радуясь, что снова со своими детьми и любимыми друзьями.
А потом написала мама. Умер отец, и мне пришлось возвращаться.
Мы продали все, что наживали они в деревне, собрали маме сумку и заселились снова ко мне в квартиру. Через год я привезла ее к своим сыновьям, чтобы она увидела правнуков.
Там мы и прожили свою жизнь. Только перед маминой смертью вернулись, потому что она очень просила. Уехать снова я не смогла. Здесь меня держала память. Похоронив маму в нашей деревне, навещала могилки летом, купалась в речке. Потом садилась в такси и ехала назад, в свою пустую городскую квартиру.
И в тот день я тоже приехала на кладбище. Но сначала прошла по улице, замедлила шаг возле нашего дома, где жили теперь другие люди. Другие дети обирали летом иргу и черемуху. Другие дети… Дошла до леса и поднялась в гору. Посидела у могилки и услышала под горой детский смех. Дети, как мы когда-то бежали к реке. С кругами, с надувными матрасами. И я решила искупаться перед отъездом…