Крепостная князя Ларина. История попаданки - стр. 7
Я, стараясь не обращать на ноющую боль в спине, принялась за картошку и пыталасьб чистить её максимально быстро. Получить ещё раз кнутом вовсе не хотелось.
Вот уж суровые нравы…
И как-то непохоже, что это актерская игра.
Даже если это реалити-шоу, на которое я каким-то образом угодила случайно, то бить людей даже в нём нельзя — это запрещает наша современная конституция. А в крепостничестве бить кнутом практически рабов в доме и его округе было вполне себе нормальным явлением… И судя по всему, наказание тут более чем настоящее, согласно тому времени. В каком же веке крепостное право отменили?
Кажется, это были шестидесятые годы девятнадцатого века…
Эх, надо было меньше спать на парах по истории России…
Хотя эта информация не так уж и важна, потому что очевидно, что я нахожусь в той поре, когда крепостное право ещё присутствовало.
Впрочем, всё равно стоит выяснить год и местность — вдруг его отменят как раз через недельку, право это крепостное? Тогда не так уж много терпеть останется…
Тут же подивилась сама своим же мыслям — и о чём я рассуждаю?
Я что — серьёзно полагаю, что каким-то загадочным чудесным образом реально оказалась в Российской Империи до отмены крепостного права?
Как я это сделала?
Кажется, я действительно где-то таки тюкнулась головой…
Как все это возможно?
Просто — КАК?
Не понимаю. В голове не укладывается это…
— Люба, — повернулась я к кухарке, продолжая при этом чистить картошку, несмотря на то, что руки уже устали. Спину всё еще жгло не слабо… — А как я в этом доме очутилась?
— Тоже не помнишь? — сочувственно посмотрела на меня она.
— Не-а.
— Бедовая… — покачала головой Люба, а я решила использовать эту легенду с провалами в памяти, чтобы никто не посчитал меня полоумной. Забыла, амнезия — бывает же такое с людьми! — Да у ворот тебя нашли пять дней назад.
— У ворот?
— Ага… Замерзала уже, от голода была истощена. Бог знает, где тебя до того носило. Ни документов при себе, ни вещей — ничего не было. Кто такая, откуда — никто не знает. Но одета была просто, и поняли мы, что ты из нашего брата — крестьянка. Ну и взял тебя барин в дом. Имя свое только и назвала — Ольга Добронравова. А больше ничего и не вспомнила. А теперь, похоже, забываешь, что помнила… Бедная ты, бедная… Небось по голове тебя старые хозяева били.
— А как же барин взял чужую девушку? Может, я чья-то крепостная тоже?
— Да кто тебя искать-то будет… Забрал барин, документы тебе выправит, и будешь ты его крепостная, и все дела…
— А-а… — протянула я, задумавшись. — Понятно.
Но как же я очутилась у ворот здесь?
Загадка на загадке…
8. 7.
Руки уже болели, а картошка никак не кончалась…
Так много я никогда ее не чистила.
Живу я одна — кому мне столько картошки начищать?
На суп себе хватит и пары-тройки клубней…
Тут же вон — целое ведро.
Наверное, у хозяев дома большая семья.
— А дом-то чей? — поинтересовалась я снова у Любы. — Кому принадлежит?
— Батюшки! — всплеснула та руками. — И это забыла?
Я поджала губы.
Да, кажется, с вопросами я перебарщиваю. Так и в лечебницу для душевнобольных угодить недолго, а мне бы этого очень не хотелось. Тревожные маячки внутри меня продолжали твердить, что нельзя говорить о том, кто я и откуда, что этот мир мне совершенно чужой, и что я толком-то и не понимаю, в каком хотя бы году нахожусь!