Кража в особо крупных чувствах - стр. 32
– Скажите, а вы не должны быть беспристрастны в процессе… следствия? – вдруг прищурилась Элина.
Петр хмыкнул. Она его поймала.
– Вы правы. Должен. Но, скажу откровенно, вид рыдающего мужчины вызывает у меня… вопросы. К его воспитанию.
– Ну да, конечно, – фыркнула Элина. – Как же, как же, слышала. Мальчики не плачут.
– Мужчины не плачут.
– Важное уточнение, – Элина откинулась на стуле, сложила руки на груди. – Вас представить плачущим невозможно. Как невозможно представить вас смеющимся. Улыбающимся. Рассказывающим какую-то смешную историю. Вы все это умеете?
Петр помолчал. Слова Элина вдруг показались ему странно обидными. Она считаете его… таким? Бесчувственным? Холодным? Каким? Да какое ему дело до того, что она про него думает?!
– Я при исполнении, Элина Константиновна. Мое дело – расследовать преступление и найти преступника. Рассказывание анекдотов и улыбки этому совершенно не способствуют.
– А когда вы не службе?
– А когда я не на службе – могу даже танцевать.
– Не верю. Вот бы посмотреть.
– Очевидцы утверждают, что это зрелище не для слабонервных.
Она рассмеялась.
– Извините. Опять я вас дразню.
– Опять? – вскинул он бровь.
Она рассмеялась еще громче. А потом стала вдруг серьезной.
– Я пыталась Женю успокоить. Налила ему чаю с бальзамом, стала расспрашивать о том, что было в день его приезда в Москву, когда… ну, когда это все случилось. Он плакал и все говорил, что его обязательно обвинят в убийстве отца.
– А он этого не делал?
– Конечно, не делал.
– Он вам это сам сказал?
– Да.
– Вы это точно помните, Элина Константиновна?
– Да! – выпалила она. А потом все же полезла в ящик комода за своими любимыми «Герцеговина Флор». – Ну, какая разница, сказал Женя или нет! Не помню я, на самом деле! Мне и в голову не пришло задать Жене этот вопрос, – она нервно прикурила и затянулась. – Это было бы бестактно… жестоко... по отношению к Жене. Я… У меня даже сомнений не возникло!
– Хорошо. Дальше.
– Дальше я пыталась его успокоить, как могла. Говорила, что все будет в порядке. Что следствие обязательно во всем разберется. И, кажется, даже сказала, что следователь, который ведет дело – то есть вы – очень толковый, опытный и умный.
– Польщен. Дальше.
– А дальше пришел тот самый умный, толковый и опытный следователь.
Петр помолчал.
– А почему он прятался именно в кабинете?
Элина раздраженно смахнула пепел на блюдце.
– Когда я посмотрела в глазок и увидела, что это вы… Женя заметался, как свинья, которую собрались резать, – вышло последнее у Элины раздраженно, и Петру это почему-то понравилось – Я не знаю, почему он спрятался именно в кабинете. Я стала открывать вам дверь.
– А почему сразу не сказали, что Поварницын у вас?
– Вы не спрашивали.
Петр вздохнул, покачал головой. Что за характер, а?
– Я верно понял, что вопросы завещания Валентина Самуиловича вы с Поварницыным не обсуждали?
– Нет. Неверное, обсудили бы. Но не успели. Все, что было об этом сказано – было сказано при вас.
– Скажите, а после… в течение вчерашнего дня Евгений вам не звонил? Не приходил?
– Нет, – она ответила спокойно и уверенно, и Петр почему-то ей поверил. – Но я сама ему позвонила, чтобы узнать, как дела. Женя сказал, что его обязательно посадят в тюрьму из-за убийства отца, и что это я во всем виновата.
– Интересно, почему?