Красный мак. Плюсквамфутурум - стр. 30
– Ну и хорошо, – сказал он, – а то мои соседи по вагону почему-то смотрят на меня так, будто я хочу ночью обчистить их чемоданы. Как будто я не могу выпить, представляешь!
Я пожал плечами, и положил ложку в опустевшую тарелку. Ужин закончился.
– Олег, гвардии комбайнёр первого ранга, – сказал парень. – Кормилец родины. Я представился в ответ. Мы пожали друг другу руки над столом.
– Служил? – задал мне сакраментальный вопрос гвардии комбайнёр.
– Нет, – так же сакраментально ответил я. Судя по всему, за сорок лет служба тоже немало изменилась, и я решил не рисковать. Олег грустно посмотрел на меня.
– Ну и зря, – сказал он. – Москвич, что ли? Кто же будет кормить родину, если никто не будет служить?
Я не стал вдаваться в подробности.
– Вот так получилось.
Поезд начал поворачивать. Дембеля медленно наклонило вправо, и он так же медленно вернулся в исходное положение.
Домой едешь? – спросил я, аккуратно меняя тему.
– Да, в Малоярославец. А ты откуда и куда?
– Из Калининграда в Москву, – сказал я. – Позвали проводить историческую консультацию.
– Ого, – сказал после паузы Олег, крутя ложку. – — Серьёзно. А я вот должен был месяц назад ехать. Меня задержали в части, вручали вот эту медаль, – он указал на грудь. – Отличник труда, первая степень. Все с моего призыва уже вернулись, а я еще в пути. Дембельские места пусты, и я возвращаюсь домой один. Скучно до жути. Предложил тут одному в вагоне рюмашку, он на меня так посмотрел, словно я его отравить хочу. Больно мне это нужно. А мне поговорить не с кем… Хочешь выпить?
Я пожал плечами. С одной стороны, мне не хотелось рисковать, выпивая в поезде с незнакомым собеседником. На ум приходили всевозможные истории из жизни, заканчивавшиеся тем, что незадачливый пассажир просыпался с дикой головной болью и пустым бумажником. С другой стороны, выглядел зерновой дембель весьма безобидно. Раздумывая, я на секунду бросил поднял взгляд к экрану телевизора.
– …не остаётся никаких сомнений в том, – фальшиво уверенным тоном говорил какой-то телевизионный ведущий. Бегающие глаза делали его похожим на карточного шулера, случайно при всех выронившего из рукава набор тузов, – что агрессивная русофобская политика президента США предназначена для того, чтобы отвлечь простых американцев от внутренних проблем страны…
– Только немного, – сказал я, решившись. – А то завтра у меня дела.
Я не знал, чем встретит меня Москва, поэтому рассудил, что следует сохранить трезвость ума.
Мы покинули вагон-ресторан. Мой новый знакомый ехал в одиночестве в крайнем плацкартном купе. К счастью, родина ещё не дошла до того, чтобы выдать своему кормильцу боковые места. Там сидела немолодая супружеская пара; женщина с волосами, собранными в тугой пучок, крайне неодобрительно посмотрела на нас. Я подумал, что человек, путешествующий на боковых местах у туалета, вряд ли сможетположительно смотреть не только на более удачно сидящих соседей, но и на жизнь в целом.
Снаружи уже окончательно наступила ночь. За окнами было темно, словно кто-то опять закрыл железные ставни. Олег поставил на стол две гранёные рюмки, после чего вытащил из большой спортивной сумки полуторалитровую бутыль, обёрнутую в газету «Сельский труд».
– Лучший дембельский самогон! – гордо сказал гвардии комбайнёр, разливая напиток по рюмкам. – Ты такого в магазине нигде и никогда не купишь. Давай, за знакомство!