Красный кардинал - стр. 20
Первая желтизна тронула раскидистое старое дерево. Оно роняло листья в тёмную, хладную Неву, и течение уносило их прочь по подёрнутой рябью реке. Запах стылой воды и жирного ила здесь перебивал пряные ароматы осени.
Даму в изумрудно-зелёном платке, покрывавшем голову, Варя заметила издалека.
Впрочем, особу лет тридцати вряд ли можно было назвать дамой. Она более напоминала кухарку в богатом доме. Росту эта женщина была невысокого. Чуть сгорбленная, сутулостью своей обязанная тяжёлой физической работе. Оттого же весьма утомлённая на лицо, с такими печальными серо-голубыми глазами неопределённого оттенка, что становилось её жаль. Помимо яркого платка, вероятно, ей вовсе не принадлежавшего, а служившего лишь опознавательным знаком, равно как и голубой веер Эмилии, вся одежда на женщине была простой и пережившей множество стирок. Такой, чтобы оставлять хозяйку неприметной в городской толпе, и уж тем более подле монастыря. Словно шла она вовсе не на прогулку, а на вечернюю службу в храм или же возвращалась с неё.
Варя пошла прямиком к ней, едва их взгляды встретились.
Женщина выглядела не менее взволнованной, чем Эмилия Карловна во время их дневной беседы. Даром что не плакала.
– Добрый вечер, барышня, – негромко поздоровалась она, присев в реверансе.
Несмотря на осанку, ей удалось исполнить это ловко, что говорило: сия особа кланяется чаще, чем отдыхает.
– Добрый вечер, любезная сударыня. – Варя остановилась в двух шагах напротив. Она перевесила зонтик с одного локтя на другой. – Недурная погода для петербургской осени, вы не находите?
Женщина коротко кивнула. Она не сводила с Воронцовой взгляда, изучая её пугливо и вместе с тем пристально. Силилась понять, та ли явилась девица, с какой условлено встретиться. Сомневалась, и сомнение отражалось на сероватом осунувшемся лице с тонкими губами и крупным орлиным носом.
Повисла пауза.
Посыльная в зелёном платке не решалась спросить о передаче вещи. Варя же, напротив, умышленно медлила. Но женщина лишь глядела то на неё, то на ведущую к Смольному тропинку.
– Вы ожидаете кого-то? – наконец нарушила тишину Воронцова, задав вопрос нарочито деликатным тоном, преисполненным светского дружелюбия. И прежде, чем незнакомка ответила, Варя изрекла: – Я вот, признаюсь, должна здесь кое с кем встретиться. Но боюсь ошибиться и помешать вам. Потому будьте любезны, развейте мои сомнения, назовитесь, уважаемая сударыня, не сочтите за оскорбление.
Женщина побледнела ещё сильнее, будто общалась не с институткой, а с судебным приставом на допросе. Она сплела пальцы на уровне живота так крепко, что побелели костяшки, в тщетных стараниях унять нервную дрожь. Но всё же ответила:
– Я Мильчина. Анастасия Павловна, – а затем торопливо пояснила на случай, если девушка не знает имени, а только род занятий, – горничная в доме Обухова.
Варя нахмурилась.
– Обухова? Бориса Ивановича, который генерал-лейтенант? – переспросила она. Другого Обухова Воронцова не знала.
– Именно, – Мильчина заговорила быстрее и увереннее. – Мне, барышня, велено у вас забрать…
Она осеклась, так и не договорив. Вероятно, её осенило, что ошиблась. Перепутала одну рыжую смолянку с другой. Быть может, разглядела, что у Вари веснушек нет или что волосы не такие медные и кучерявые, как у Эмилии. Оставалось лишь гадать, какими описаниями Мильчина руководствовалась.