Красные зерна - стр. 8
Днем сельва убаюкивала, завораживала многоголосьем, яркостью цветов и оттенков царствующей зелени. Ночью предупреждала таинственностью звуков, непредсказуемостью и вызывала чувство близкой опасности. Каждый раз, уходя в сельву, Вероника становилась перед пожелтевшим листом бумаги с изображением Девы Марии и, глядя в синие ее глаза, просила о покровительстве.
Картинку привез священник. Отец выслушал его внимательно, а потом, повесив листок на стену перед входом в дом, сказал Веронике, что Дева Мария будет беречь и защищать их. Чужому человеку Вероника бы не поверила, отцу поверила сразу. Только не поняла, почему он по-прежнему на ночь клал возле себя острый тяжелый мачете. Может, поэтому перед выходом в лес и перед сном Вероника обращалась с молитвой не только к Деве Марии, а по привычке и к Владыке леса. Она просила не посылать ей на тропу ягуара, не уводить к болотам, уберечь от встречи со змеей.
Если закрыть глаза и прислушаться так, будто ты сама одно большое ухо, то можно услышать, почувствовать, как трава, ее нежные побеги прорастают в тебе, выпрямляют напряженную спину, наполняют сухой от волнения рот сладковатым соком. И вдруг покажется, что сама ты стала большим зеленым существом. А вокруг тебя шумят, сплетают руки старые знакомые, принявшие тебя в свой дом. Только тот, кто родился в сельве, или тот, кто по клочку отвоевывал у нее землю под посевы, знает: сельва сохранит и накормит, если ты знаешь и уважаешь ее законы. Случайно забредшего поглазеть, поразвлечься в ней – погубит, не оставив и следа.
Все суровое и величавое не терпит легкомыслия.
Человека, вышедшего в сельву босиком, без тонкой тряпки, которой можно было бы защитить лицо от комаров, отец с презрением называл «ищущий смерти». Сходить с тропы, углублять в чащу опасно. По тому, как душно было в сельве, как парило от земли, Вероника безошибочно определила: солнце над головой. Надо спешить. Упадет солнце за горы, быстро покатится в сумерки, свалится на сельву черная ночь.
Вероника поднялась, тронула кончиками пальцев бинты на животе. Рана противно ныла. Вероника выломала гибкий прут и теперь шла по тропе, постукивая им впереди себя. В густой траве легко не заметить спящую после ночной охоты змею. Наступишь – пощады не жди. Сначала прут бил по середине тропинки, затем обстукивал ее слева и справа. Это был один из вечных законов сельвы – регулировать отношения людей и змей. Конечно, он нигде не был записан, о нем старшие говорили младшим: о своем приближении предупреждайте. Не причиняй вреда детенышам, и твоих детей никто не обидит. Уроки мирной жизни со зверями Веронике преподал отец. Даже черную, толщиной со зрелую лиану змею, когда она заползала в дом, он не рассек мачете, а уважительно длинной палкой выпроводил прочь.
Но с комарами мира быть не могло. Спасения от них не было. Комары забивают ноздри и путаются в ресницах, из ушей их приходится выковыривать пальцем, и палец становится грязным и липким от крови. В сумерках они заполняют воздух сельвы нарастающим монотонным гулом, и нет ничего страшнее этого предвестника скорой ночи и опасности. Спичек у Вероники не было. А значит, никакой надежды на костер и дым, только он мог дать передышку от комаров. Вероника ускорила шаг. Она все реже похлестывала тропинку прутом и едва не прозевала странного движения качнувшейся ветки.