Красное и черное - стр. 34
«Будь у меня хоть пятьсот франков в год, – говорил он себе, – чтобы только хватило на учение! Эх, послал бы я его к черту!»
Погруженный в эти недобрые размышления, он едва удостаивал внимания любезности обеих подруг, а то немногое, что достигало его слуха, раздражало его, казалось лишенным смысла, вздорным, беспомощным – одним словом, бабьей болтовней.
Чтобы только говорить о чем-нибудь и как-то поддержать разговор, г-жа де Реналь между прочим упомянула о том, что муж ее приехал сегодня из Верьера только потому, что купил у одного фермера кукурузную солому (кукурузной соломой в этих краях набивают матрацы).
– Муж сейчас уже не вернется сюда, – добавила г-жа де Реналь. – Он позвал лакея и садовника, и теперь они втроем будут перетряхивать все матрацы в доме. Сегодня утром они набили все матрацы во втором этаже, а сейчас отправились в третий.
Жюльен переменился в лице; он как-то странно поглядел на г-жу де Реналь и, ускорив шаг, быстро увлек ее вперед. Г-жа Дервиль не стала их догонять.
– Спасите меня, – сказал Жюльен г-же де Реналь. – Вы одна только можете это сделать. Вы ведь знаете, этот лакей до смерти ненавидит меня. Я должен вам признаться: у меня хранится портрет, он спрятан в матраце.
Услышав это, г-жа де Реналь внезапно побледнела.
– Только вы одна можете сейчас войти в мою комнату. Пошарьте как-нибудь незаметно в самом углу матраца, с той стороны, где окно, – вы нащупаете там маленькую коробочку: гладкая черная картонная коробочка.
– И в ней портрет? – вымолвила г-жа де Реналь, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги.
Жюльен, заметив ее убитый вид, тотчас воспользовался этим.
– У меня к вам еще одна просьба: сделайте милость, сударыня, умоляю вас, не глядите на этот портрет – это моя тайна.
– Тайна? – шепотом повторила г-жа де Реналь.
Но хотя она выросла среди спесивых людей, чванившихся своим богатством и не помышлявших ни о чем, кроме наживы, любовь, пробудившаяся в этой душе, уже научила ее великодушию. Как ни жестоко она была уязвлена, она с самоотверженной готовностью стала расспрашивать Жюльена о кое-каких подробностях, которые ей было необходимо знать, чтобы выполнить его поручение.
– Хорошо, – сказала она, уходя, – значит, маленькая круглая коробочка, совсем гладкая, черная?
– Да, да, сударыня, – ответил Жюльен тем жестким тоном, который появляется у людей в минуты опасности.
Бледная, точно приговоренная к смерти, она поднялась на третий этаж. В довершение ко всем этим нестерпимым мукам она вдруг почувствовала, что ей вот-вот сделается дурно; но сознание, что она должна помочь Жюльену, вернуло ей силы.
«Я во что бы то ни стало должна достать эту коробку», – сказала она себе.
Она услышала голос мужа, который разговаривал с лакеем как раз в комнате Жюльена. Но, на ее счастье, они прошли в детскую. Она приподняла матрац и так стремительно засунула руку в солому, что исцарапала себе все пальцы. Но, хоть она и была очень чувствительна к боли, сейчас она ее даже не заметила, так как в тот же момент нащупала гладкую поверхность коробочки. Она схватила ее и выбежала из комнаты.
Едва только она избавилась от страха, что ее застанет муж, как мысль об этой коробке привела ее в такое смятение, что она на самом деле чуть было не лишилась чувств.
«Значит, Жюльен влюблен, и вот здесь, у меня в руках, портрет женщины, которую он любит».