Красная жатва и другие истории - стр. 38
– А не мог Тим и в самом деле застрелиться? – предположил я. – И в последний момент все свалить на Макса?
– Чтобы этот симулянт покончил с собой? Да никогда в жизни!
– А может, Тима застрелила Мертл?
– Нунен тоже сперва так думал. Но когда раздался выстрел, Мертл была от беседки еще далеко. У Тима на голове обнаружили следы пороха – значит стреляли в упор. Нет, Мертл отпадает.
– Но ведь у Макса, ты сама говоришь, было алиби?
– У него всегда есть алиби. Четыре человека подтвердили, что все это время он просидел в баре, в совсем другой части отеля. Помню, эти четверо упомянули про бар несколько раз подряд, по собственной инициативе. А ведь в баре были в тот вечер и другие посетители, они почему-то не помнили, сидел там Макс или нет. А эти четверо по указке Макса припомнили бы все, что угодно.
Дина зажмурилась, и ее большие глаза превратились в узкие щелочки с черным ободком. Она пододвинулась ко мне, опрокинув локтем свой стакан.
– Одним из этих четверых, – доверительно сообщила она, – был Каланча Марри. Они с Максом сейчас на ножах, и Каланча только рад будет его заложить. У него бильярдная на Бродвее.
– Этого Максвейна, случайно, не Боб зовут? – поинтересовался я. – Кривоногий такой, с отвисшей, как у борова, челюстью?
– Он самый. Ты его знаешь?
– Только в лицо. Чем он сейчас занимается?
– Мелкий жулик. Ну как история?
– Ничего. Может, и пригодится.
– Тогда поговорим о деньгах.
В глазах у нее опять сверкнул алчный огонек.
– Не торопись, малютка, – сказал я. – Давай сначала посмотрим, что из всего этого выйдет, а уж потом будем делить добычу.
Она обозвала меня прижимистым подонком и потянулась к бутылке.
– Спасибо, на сегодня с меня хватит, – сказал я, взглянув на часы. – Скоро пять, а день предстоит тяжелый.
Тут неожиданно выяснилось, что она опять хочет есть. Проголодался и я. Не меньше получаса ушло, чтобы сварить кофе, испечь вафли и поджарить хлеб с ветчиной. Еще столько же – чтобы запихнуть все это в рот, выпить несколько чашек кофе и покурить на сытый желудок. Короче, ушел я только в седьмом часу.
Вернувшись в гостиницу, я принял холодную ванну. Это меня немного освежило. Когда тебе сорок лет, джин может заменить сон, но чувствуешь себя после этого не самым лучшим образом.
Одевшись, я сел к столу и сочинил следующий документ:
«Перед смертью Тим Нунен сказал мне, что его убил Макс Тейлер. Наш разговор слышал детектив Боб Максвейн. Я дала детективу Максвейну двести долларов и бриллиантовое кольцо стоимостью в тысячу долларов, чтобы он молчал и выдал убийство за самоубийство».
Положив эту бумагу в карман, я спустился, еще раз позавтракал, в основном крепким кофе, и отправился в городскую больницу.
С утра к больным не пускали, но, помахав перед носом швейцара удостоверением «Континентала» и дав всем понять, что дело у меня сверхсрочное и от него зависит жизнь тысяч людей, я все-таки проник к Мертл Дженисон.
Она лежала одна в палате на третьем этаже. Остальные четыре койки пустовали. На вид ей можно было дать и двадцать пять, и пятьдесят пять лет: оплывшее, изрытое морщинами лицо, заплетенные в косы жидкие русые волосы.
Дождавшись, пока сестра, которая поднялась со мной, вышла, я протянул больной бумагу и сказал:
– Мисс Дженисон, вы не распишетесь?
Страшными провалившимися глазами с набухшими мешками она сначала взглянула на меня, потом на документ, после чего из-под одеяла к бумаге протянулась бесформенная толстая рука.