Красная жатва и другие истории - стр. 32

Они сошлись в центре, обменялись, как полагается, приветствиями, опять разошлись по углам, сняли халаты, грянул гонг – и бой начался.

Купер двигался тяжело и, хотя владел мощным ударом снизу, попадал редко. В Буше же сразу чувствовался класс: прыгучий, отменная реакция, отлично работает правой. Если бы проворный Буш хоть немного постарался, Купера бы унесли с ринга прямо на кладбище. Но в том-то и беда, что Буш не старался, он совершенно не стремился к победе; наоборот, делал все возможное, чтобы проиграть.

Купер неуклюже расхаживал по рингу и со страшной силой лупил по всему, что попадалось под руку, – от свисавших с потолка ламп до боковых стоек. Его тактика была предельно проста: не щадить никого и ничего. Буш плясал вокруг него, то приближаясь, то отскакивая; все его удары приходились в цель, вот только настоящих ударов не было.

Еще не кончился первый раунд, а зал недовольно загудел. Второй раунд оказался ничем не лучше. Мне стало не по себе. Похоже, Буш не сделал выводов из нашей короткой беседы. Краем глаза я следил за Диной Брэнд: она была в исступлении и, как могла, пыталась привлечь к себе мое внимание, но я сделал вид, что ничего не вижу и не слышу.

В третьем раунде любовный танец на ринге проходил под аккомпанемент громких выкриков из зала: «Долой обоих!», «Вы еще поцелуйтесь!», «Драться будете?». Улучив момент, когда пляшущие по рингу боксеры оказались в ближайшем от меня углу, а негодующий крик болельщиков на мгновение смолк, я сложил руки рупором и крикнул:

– Привет из Филадельфии, Эл!

В этот момент Буш стоял ко мне спиной. Он поменялся с Купером местами, толкнул его на канаты и поглядел в мою сторону.

И тут откуда-то сзади, совсем из другого конца зала, кто-то выкрикнул:

– Привет из Филадельфии, Эл!

Максвейн, не иначе.

Какой-то пьяница слева от меня прокричал то же самое, его испитое лицо расплылось в широкой улыбке – шутка про Филадельфию, как видно, пришлась ему по вкусу. Подхватили ее и другие – в основном чтобы позлить Буша.

Видно было, как лихорадочно забегали под черной полоской прямых бровей его маленькие глазки.

В этот момент мощный удар Купера пришелся ему прямо в челюсть.

Айк Буш рухнул к ногам судьи.

Судья за две секунды успел досчитать до пяти, но тут грянул гонг.

Я посмотрел на Дину Брэнд и засмеялся. А что мне еще оставалось? Она тоже взглянула на меня, но не засмеялась. В эту минуту она была похожа на чахоточного Дэна Рольфа, только гораздо злее.

Секунданты оттащили Буша в угол и стали его растирать – без особого, впрочем, усердия. Он открыл глаза и опустил голову. Грянул гонг.

Подтянув трусы, Крошка Купер поплелся на середину ринга. Буш подпустил его поближе, а затем рванулся навстречу.

Левая перчатка Буша скользнула куда-то вниз, на мгновение исчезла, и Купер вдруг сказал «ух» и, скрючившись, подался назад – удар пришелся прямо ему в живот.

Ударом правой в челюсть Буш заставил его распрямиться, а затем его левая перчатка опять скользнула вниз. Купер снова сказал «ух» и еле устоял на ногах.

Буш еще пару раз стукнул его по голове, поднял правую перчатку, обводящим ударом левой заставил его раскрыться и, выбросив правую руку, нанес ему сокрушительный удар в челюсть.

Звук удара разнесся по всему залу.

Купер рухнул, дернулся и замер. До десяти судья ухитрился считать целых полминуты. Впрочем, он мог бы считать и полчаса. Крошка Купер был в нокауте.