Красная Шапочка выходит на охоту - стр. 29
- Значит, нежность нам не нужна? – горячо зашептал он. – Хотите узнать настоящую страсть, маленькая мадемуазель? Я бы с удовольствием сорвал с вас ваш красный плащик, а потом и то, что обнаружится под ним…
Рука его переместилась с моей талии на бедро, застыв в паре дюймов от подвязки, за которую был припрятан широкий метательный кинжал.
Боже! Я совсем потеряла голову! Очнись! Очнись!..
- Оставьте меня, - произнесла я с трудом.
- Оставить вас? Разве это возможно? – он наклонился, гипнотизируя меня взглядом, а потом посмотрел на мои губы.
Сейчас он меня поцелует…
Меня никто никогда не целовал. Никто. Никогда.
- Не дрожите так, девица Медхен, я вас не обижу.
Сильнее, чем взгляд, на меня действовал голос Лагара. Проклятый дар Лагаров… Проклятый и прекрасный… Разве можно ему противиться?
- Расступитесь волны, - нараспев процитировал он строки песни, которую недавно пел в салоне, - дайте мне найти мою возлюбленную, я мечтаю о ее поцелуе…
Наши губы почти соприкоснулись, я услышала, как сильно и гулко бьется сердце в груди графа… И в это время так некстати открылась дверь и из зала выпорхнули две дамы. Восторженно щебеча, они проследовали в дамскую комнату, не заметив нас, но граф отпрянул от меня, и я немедленно этим воспользовалась – нырнула под его руку и перебежала к противоположной стене.
Вздумай Лагар повторить свой фокус с поцелуями и нашептываниями – нас заметил бы любой, кто выйдет из зала.
- Мы еще не договорили, - пообещал граф, пригладил волосы ладонью и скрылся в салоне.
Я стояла, прижавшись спиной к стене, и пыталась выровнять сбившееся дыхание. Осуждала Анну-Ми за легкомыслие, а сама чуть не попала в ловушку. Шаперон не может позволить себе подобной слабости. «Уступишь страсти, окажешься у волка в пасти», - говорил мой наставник. А в пасть волку я не собиралась, это точно.
До моего слуха долетело фальшивое пение – судя по голосу, это мадам Латуф пыталась что-то исполнить. Но ее дребезжащий голос сразу заглушили гости, умоляя графа Лагара спеть.
Он будет петь!
Я увидела собственное отражение в зеркале – глаза расширены и блестят, как у безумной, щеки горят, губы приоткрыты, ладонь прижата к груди.
Глупый вид!
Сцепив руки за спиной, я упрямо наклонила голову. Никаким песенкам не сбить меня с пути. Никаким…
Но я уже замерла, так же, как и притихшие гости, ожидая, когда вслед за музыкой вступления польется дивный бархатный голос графа. Я все еще чувствовала прикосновение его волос к своему лицу, его пальцы на своих губах, видела его затуманенный взгляд, обращенный ко мне…
Старческое хихиканье разрушило очарование:
- Не слушайте его песен, мое дитя, идите сюда.
Я резко оглянулась и увидела старушку в кружевном чепце. Завернувшись в клетчатый плед, она выглядывала из-за угла и манила меня пальцем.
Нехотя я сделала один шаг, и другой, и старушка, обрадованная моим покорством, захихикала снова, а потом доверительно сказала:
- Не слушайте Лагара. Его песни опасны. Молоденьким девушкам надо держаться от него подальше.
- Да, я слышала, что их считают проклятыми, - сдержанно ответила я, пытаясь определить, кого вижу перед собой.
В салоне, когда начался прием, старушки точно не было. Но и одета она была не как прислуга. На ней было дорогое шелковое платье, а на запястье красовался толстый браслет с драгоценными камнями.