Красная планета - стр. 17
– Хм, возможно.
– Никаких «возможно». Это совместное вознесение.
«Совместное вознесение» – неточный перевод марсианской идиомы, которой обозначалось самое обычное для марсиан общественное событие: выражаясь без прикрас, все просто сидят и молчат. С таким же успехом движение конского волоса по сухой кошачьей жиле можно назвать скрипичной музыкой.
– По-моему, ты прав, – согласился Джим. – Закроем-ка лучше рты.
– Давай.
Надолго воцарилась тишина. Мысли Джима унеслись далеко: он думал о колледже, о том, что там будет делать, о своей семье, о событиях прошлого. Вскоре ощущение реальности вернулось к нему, и он понял, что уже много лет не чувствовал себя счастливее, хотя никаких особых на то причин не видел. Это было тихое счастье, он не испытывал желания ни смеяться, ни даже улыбаться, но сознание полного довольства и спокойствия не покидало его.
Он отчетливо ощущал присутствие марсиан, каждого в отдельности, и это ощущение становилось все острее и острее. Никогда прежде он не замечал, сколь они прекрасны. «Безобразный как туземец», – бытовала среди колонистов расхожая фраза. Джим с удивлением вспомнил, что и сам употреблял ее, и изумился, зачем он это делал.
Он ощущал также присутствие подле себя Фрэнка и думал о том, как сильно его любит. Надежный – вот как он назвал бы Фрэнка; хорошо иметь рядом такого человека. Он удивлялся, почему никогда не говорил Фрэнку о том, что любит его.
Он немного скучал без Виллиса, но не слишком беспокоился о нем. Такого рода заседание пришлось бы Виллису не по вкусу; он любил шумные, бурные забавы, не относящиеся к числу утонченных. Джим отогнал мысли о Виллисе, лег на спину и отдался радости бытия. Он с восхищением отметил, что неизвестный художник, создавший интерьер этой комнаты, предусмотрел для миниатюрного Солнца возможность перемещаться по потолку, точно повторяя небесный путь реального светила. Джим следил за тем, как оно двигалось на запад и вскоре стало снижаться к нарисованному горизонту.
Позади раздалось негромкое бормотание – он не мог различить слов, – затем откликнулся другой марсианин. Один из них отделился от своей рамы для отдыха и засеменил из комнаты. Фрэнк приподнялся и сказал:
– Кажется, мне снился сон.
– Ты что, уснул? – спросил Джим. – А я – нет.
– Черта с два – «нет». Ты храпел, как доктор Макрей.
– Да я глаз не сомкнул.
– Да что ты говоришь!
Марсианин, уходивший куда-то, вскоре вернулся. Джим не сомневался, что это был именно он; теперь он научился их различать. Марсианин нес чашу для питья. Фрэнк вытаращил глаза.
– Как ты думаешь, уж не собираются ли они угостить нас водой?
– Похоже на то, – голос Джима был исполнен благоговения. Фрэнк покачал головой.
– Лучше не рассказывать об этом, нам никто никогда не поверит.
– Ты прав.
Церемония началась. Марсианин, державший чашу, назвал свое имя, слегка коснулся ее носика и передал дальше. Следующий марсианин назвал себя и тоже будто бы отпил. Чаша пошла по кругу. Джим запомнил, что приведшего их сюда марсианина звали Гекко. Имя показалось Джиму приятным и подходящим. Наконец чаша дошла и до Джима. Марсианин вручил ее ему, пожелав: «Пусть тебе никогда не доведется испытать жажду». Смысл фразы был абсолютно ясен Джиму.
Хор голосов вокруг подхватил ответ: «Пусть ты сможешь напиться, когда ни пожелаешь!» Джим, взяв чашу, припомнил слова доктора о том, что болезни марсиан не заразны для людей.