Красив. Богат. Женат - стр. 20
Обхватив ее шею ладонью, вгрызаюсь, причиняя физическую боль. Сама, дрянь, нарвалась. Пусть терпит.
– Ммм…
Сжимаю пальцы сильнее и тараню сладкий девичий рот, пока Маришка не начинает задыхаться.
– Ты че творишь, малыш?.. – шиплю, прикусывая порочные губы, – ты с кем играть надумала?
– Еще!.. Арсений Руста… – затыкаю ее поцелуем, чувствуя, что собственные тормоза срывает к чертовой матери.
Вы*бу же. Вы*бу так, что в сторону взрослых мужиков смотреть не сможет.
Наваливаюсь всем телом, впечатывая ее в спинку сидения. Не сопротивляется, сучка. Отвечать пытается! На равных со мной играть! Чувствую, как ногтями царапает кожу головы.
У меня колом встает. До помутнения в глазах и дрожи в коленях. Загребаю в кулак подол ее платья и дергаю на себя так, что Греховцева съезжает бедрами по сидению и упирается коленями в бардачок.
– Раком дашь? – хриплю, намеренно сильно царапая ее кожу щетиной.
– Как? – хлопает глазенками.
– Отсосешь, а потом рачком… о’кей?..
– Арсе-е-е-ний Руста… – выдыхает с ужасом.
– Давай, Марин… прыгай на заднее сидение, быстрее начнем, быстрее закончим.
– Я не хочу… так.
– Как? – не могу удержаться и все же ныряю рукой под подол.
Уроком будет.
А там чулки… мать вашу… тонкое кружево и шелковая кожа над ним.
– Я девственница еще.
– Чего?! – переспрашиваю как дебил.
– Я хочу, чтобы вы первым у меня были, Арсений Рустамович.
Будто в челюсть с ноги въехала, а потом на голову ушат холодной воды вылила.
Отстраняюсь и, отвернувшись, растираю лицо руками. Маринка начинает возиться. Возвращается в прежнее положение, платье поправляет, волосы.
Поворачиваю ключ в зажигании, врубаю свет и выезжаю со стоянки клуба.
Она затихает и до конца пути в кои-то веки ведет себя как мышка. Меня же все еще бомбит. То в жар, то в холод бросает. На языке вкус ее, а член продолжает дымиться.
– Значит, так, Марина, – начинаю я, останавливаясь во дворе ее дома, – то, что сейчас было, нихрена не значит. Я напугать тебя хотел, но ты, похоже, на всю голову отбитая.
Молчит, бесстрастно глядя прямо перед собой.
– Я сделаю вид, что ты мне ничего не говорила. Так будет лучше, потому я всегда любил, люблю и буду любить только Ингу.
На этих словах Маришка зажмуривается.
– Простите…
– Любовь свою и девственность в придачу подари своему мальчику. Думаю, он оценит.
– Так и сделаю, – бормочет чуть слышно.
– С подружкой своей завязывай. Ничему хорошему она тебя не научит.
– Мы с ней уже…
– Я запрещаю тебе с ней дружить! – чеканю твердо, – ясно?
– Ясно, – открывает дверь, выходит и хлопает ею так, что закладывает уши.
Глава 11.
Утро обрушивается на меня ощущением конца Света и жутким внешним видом. Впервые жизни я ревела до рассвета. И сейчас мои веки как два переваренных пельменя, а на щеках засохли потеки туши.
«Любил, люблю и буду любить только Ингу» – эти слова крутились в моей голове до рассвета, но так и не вписались в картину моего мира, потому что для меня любовь, это так, как у мамы с папой. Или у братьев с их женами.
В такую любовь, как у Кравцова с его женой я не верю. Но слова, сказанные им, все равно не отпускают. Раздирают нутро, словно я иголок наглоталась.
Опираясь двумя ладонями в поверхность комода, смотрю в свое отражение в зеркале. Такая страшная и жалкая, что хочется убиться о стену.
Жить после того, как мужчина после твоего признания сказал, что любит другую, пусть даже и свою жену, совсем не хочется.