Красив. Богат. Женат - стр. 19
– Здравствуйте, – улыбается скромно.
И, сука, снова этот полный обожания взгляд!
– Сядь в машину.
Кивнув, оббегает ее спереди, открывает дверь и опускается в пассажирское кресло. Салон тут же наполняется ее мягким запахом.
Стиснув зубы, на мгновение прикрываю глаза.
Она ерзает, поправляет волосы, сумку переставляет с места на место, чем безумно меня раздражает.
Растерев ладонью лицо, поворачиваю к ней голову, но в глаза стараюсь не смотреть. Кончик носа, волнистые локоны… бл*дь, губы…
– Что ж тебе не живется спокойно, Марина? – спрашиваю, вздыхая, – снова приключений на задницу ищешь?
– Нет, – лепечет скромно, а у меня от ее ложной скромности скулы сводит.
– Я же сказал тебе, здесь не появляться? Ты обещала, Марина, -напоминаю ей, – или тебя на взрослых дядей тянет? М?..
Резко вздрагивает, и мы встречаемся с ней глазами. Я почти не дышу – горло перехватывает. Марина напротив, разомкнув губы, жадно хватает воздух ртом.
– Давно практикуешь? – продолжаю давить, решая ее немного проучить, – за деньги или как подружка твоя… на голом энтузиазме?
– Почему вы так разговариваете со мной? – шепчет еле слышно.
– А как с тобой еще говорить, малыш?
Греховцева начинает часто моргать и, кажется, собирается плакать, но нет… уронив взгляд на свои колени, берет пару секунд на передышку и выпаливает:
– Я приехала, чтобы встретиться с вами, Арсений Рустамович.
Врет? Пусть лучше врет, иначе сам лично завтра посажу ее на самолет.
– На-хре-на?..
Разворачиваюсь к ней всем корпусом и, склонив голову, заглядываю в огромные глаза. В них именно то, что я и боялся увидеть.
Вот дура!
– У меня для вас подарок, – проговаривает торопливо и лезет в свою сумку.
А через мгновение в моей ладони оказывается зажигалка из бронзы.
– Что это? Зачем?
– Подарок… на память.
– Какую память, Марин? Мне ничего не надо.
И тут я вижу, как ее глаза быстро наполняются слезами. На этот раз точно быть потопу.
– Ладно… спасибо, – открываю бардачок и закидываю туда зажигалку, – но чтобы это было в последний раз, поняла!..
– Поняла, – вытирает слезинку костяшкой пальца.
– Другого способа подарить его не было? Обязательно сюда идти надо было?
Надув губы и опустив глазки, молчит, а потом вдруг, вскинув взгляд, смотрит в мое лицо. И я, мать твою, дар речи теряю от того, какой посыл в нем вижу.
Тело пробивает разрядом тока, и вся кровь бурным потоком устремляется в штаны.
– Перестань так пялиться на меня! – рявкаю грубо, на что Маришкина верхняя губа едва заметно дергается.
– Я люблю вас, Арсений Рустамович… уже давно.
Пздц. Приехали!
– Еще раз услышу, позвоню отцу, – предупреждаю угрожающе, – скажу, что его дочка преследует взрослого женатого мужика.
– И где же ваша жена?.. Почему она не с вами?
– Моя семья тебя не касается. А тебе посоветую, малыш, найти мальчика – ровесника.
– У меня есть.
– Вот и отлично. Направь свою любовь на него, а меня оставь, пожалуйста, в покое!
– Но там, в клубе, – говорит тихо, – когда вы меня не узнали…
– Забудь, что было в клубе! – склоняюсь к ней, – я тебя принял за другую!
Смотрю четко в ее глаза и едва не обжигаюсь от того пожара, что пылает в них. Теряюсь на мгновение и не успеваю среагировать, как мою шею обвивают тонкие руки, а к губам прижимается пухлый рот.
Взрываюсь изнутри, мозг в кашу, нервные окончания наголо.