Койонсаари - стр. 20
– Кстати, о туче, – сказала она вслух, – дождь в самом деле надвигается. Надеюсь, ваша палатка непромокаемая?
– Конечно, – кивнула Мияко. – Я читала прогнозы. Дождь будет идти всего одну ночь, но и за такой срок можно сильно промокнуть, не подумав о защите.
– Вероника! – позвали от стола. – Мияко! Все уже готово!
– Стол накрыт, суп кипит, водка греется! – добавил Ваня.
Получился настоящий праздничный ужин в честь начала отдыха на природе. Многие уже успели накупить калиток, чебуреков со всевозможными начинками и копченой рыбы в магазине; достали из рюкзаков домашние припасы, и угощение получилось богатым. Тут же стояли и привезённые с материка напитки – водка, коньяк, вина, настойки, мартини и чинзано, и несколько бутылок карельских настоек на ягодах и травах, и даже знаменитый бальзам.
Пригласили к столу и парнишку с планшетом, Вадима, и молодую парочку – Иру и Мишу.
– Молодые люди, вы хоть всю ночь-то не шумите, – попросила одна из "белых панамок", проходя мимо.
– В 23 часа разойдемся, – заверила экзотическая Лена, – это у нас типа первого ужина на корабле, торжественного!
– Угощайтесь, – подбежала к "белой панамке" тихая Катя и протянула соседке тарелку с калитками и чебуреками.
– Ой, спасибо, девочки, – улыбнулась женщина и взяла чебурек "Карелия" с рыбой и сыром и калитку с брусникой.
Ваня и Сережа прихватили с собой гитару и начали петь бардовские песни. Неожиданно к ним подключился Вейдер. У него оказался отличный музыкальный слух и глубокий звучный баритон. Ника и Мияко удивленно переглянулись. Они и не знали, что блогер так хорошо поет.
– Я уже сложила пару хокку на этом острове, – сообщила Нике Мияко, – в палатке запишу их. Надо показать Ояме, он будет доволен, что я наконец-то освоила искусство сложения хокку и не нарушаю их размер. Мне понравилась настойка с морошкой! Жаль, что я не прихватила саке. Они такого еще не пробовали…
– В Питере есть саке-бары, – ответила Ника.
– Я привезла бы настоящий напиток, из Токио. Думаю, что такого в ваших барах не подадут…
– Я уже знаю, о чем запилю следующий видосик! – сообщил Вейдер, когда они отошли на третий перекур. – Замысел такой…
– Эй! Але! – донеслось от валунов. – Долго орать будете? И харэ уже сигами вонять!
Толстяк, потрясая телефоном и возмущенно пыхтя, протиснулся между камнями и смотрел на них с негодованием.
– До временного регламента еще около полутора часов, – спокойно ответила Вероника.
– Положил я на ваш регламент с прибором! Нехрен орать на общей территории! Ща гитару вашу об камни расколю на, – толстяк выругался. – И я те уже сказал, девуля, чтобы ты рот не раскрывала, пока не попросят!
– Что, опять нет сигнала? – спросил Вейдер и угрожающе шагнул вперед. – Так мы в этом не виноваты. И не хамите тут. Вы уже сегодня всех достали со своим телефоном, но мы вас терпим!
"Мияко говорила, что у него на совести преступления и жертвы, – подумала Вероника, глядя на красное от солнца и ветра потное лицо соседа, его глубоко посаженные маленькие глазки и три подбородка. – Я не владею нинсо, но вижу, насколько он неприятный субъект!"
– И курить отойдите подальше от камней, – продолжал возмущаться толстяк, – я спать ложусь, а мне дымом в палатку тянет! Не, ну че я должен вашу вонь нюхать, травитесь сами, если хотите… Выкинула живо! – он шагнул к Веронике, протянув сарделькообразные пальцы к ее сигарете. Но ему преградил путь Вейдер.