Ковчег Евы - стр. 15

– Ты никогда не рассказывал про свою семью. Это ведь они на фотографии? – Ева мягкой кошачьей поступью прошлась по каюте и хотела уже взять фотографию в руки, но поймав на себе взгляд капитана, одернулась.

– Они, – капитан подошел к девушке и обнял за плечи, обволакивая ее облаком едкого дыма.

– Расскажешь?

– Не в этот раз, – он тяжело плюхнулся обратно на диван, изо всех сил затягиваясь, будто пытаясь подавить что-то вылезающее наружу из самых глубин сердца, – иди лучше сюда. Не будем портить момент.

Ева послушно опустилась рядом и утонула в сильных мужских объятьях. Уверенных и свободных и одновременно нуждающихся в тепле и защите.

– Давай лучше о тебе, – шепнул ей на ухо капитан своим низким бархатистым голосом, – давно хотел узнать: почему Ева? Слишком редкое имя.

– Ну…, – протянула девушка, – мама придумала. Считала, что я – божественный дар.

– И она права, – капитан крепче прижал Еву к себе и зарылся носом в ее соломенную шевелюру, – есть в тебе что-то божественное. И все же – почему дар?

– Я – поздний и очень долгожданный ребенок. Родители уже отчаялись и даже хотели развестись на почве бездетности, и тогда мама начала изучать Библию, слишком фанатично, надо сказать. Она молилась, по монастырям всяким ездила. И в какой-то момент, по ее словам, она услышала ответ свыше, что ее дочь станет новой первой женщиной на Земле и даст жизнь другим людям, а потому назвать ее надо Евой. И на следующий день она переехала на пмж к унитазу – токсикоз был жуткий. В итоге появилась я.

– Хм…, – задумчиво произнес капитан, – а что-то в этом есть. Существование человечества в будущем действительно во многом зависит от нас. Может, на нее тогда сошло озарение.

– Не знаю, я не верю во всякие предзнаменования. К тому же, через четыре года мама родила мою сестру, а значит, никакой я не дар, просто всему свое время, – Ева всегда раздражалась, рассказывая эту историю, слишком уж ей не хотелось играть роль нового мессии и уж тем более воспроизводить заново род человеческий. И чем реальнее становилась эта перспектива, тем настойчивее она отрицала эту терию.

– Конечно, – капитан с ухмылкой посмотрел на девушку, а корабль наш Ковчегом назвала. Это, между прочим, тоже из Библии.

– Я его так назвала из-за бегущих на борт животных, спасающихся от стихии. Ведь и правда, как Ноев Ковчег, – каждой твари по паре.

– Да-да, я помню, ты же рассказывала. Только у нас Ковчег Евы.

– Ладно тебе, капитан, – Ева чмокнула его в щетинистую щеку, – не стоит приписывать мне миссию по спасению мира. В конце концов, если бы не ты, мы бы остались погибать в порту Мурманска.

– Ев, ну сколько можно?

– Что? – удивилась девушка.

– Капитан? Вот так, без имени?

– Ты сам при знакомстве просил соблюдать субординацию и называть тебя капитаном, – Ева изобразила невинное лицо.

– Мне кажется или мы только что очень сильно нарушили любую субординацию. Причем пару раз, – захохотал капитан, – так что хватит этих фамильярностей, теперь только по имени. Ты хоть знаешь, как меня зовут?

– Знаю, Ваня, знаю, – ответила Ева и, услышав свой голос, залилась звонким смехом.

– Поймал! – Леша ворвался в зал с криками, чуть ли не прыгая от радости. За окном стояла непроглядная тьма, и только редкие всполохи молний освещали комнату, где вповалку на диване спали две девушки.