Коучинг сопровождение. Кай, Кот и другие - стр. 8
О чем бы его ни спросить, он задумывается, как будто немного взвешивая вопрос, потом прислушивается к первой канонаде вспыхивавших ответов, сосредотачивается на интересных версиях этой «пристрелки», потом начинает идти по следу. Маленькое расследование – каждый раз своего рода шедевр трезвости и повод лишний раз объяснить, как устроена жизнь.
Вышло так, что по мере нашего знакомства дела у него шли все лучше. Я думаю, он был образцовый крупный чиновник, о котором начальство могло только мечтать. Он брал на себя полную ответственность во всем, что делал, старался решить вопрос по существу, насколько тот был вообще решаем, обладал разумной степенью азарта, тщательности и после основного решения доводил до совершенства бюрократическую сторону.
Все было подписано, согласовано, утверждено и подстраховано отношениями, насколько это было нужно. В своей организации он явно выполнял роль внутренней дипломатической службы. По-носорожьи сопя, он мог обойти всех нужных людей на самом верху, их и было для него немного, всем оказывался нужен, невзначай объяснял, шутил, предупреждал, вносил немалую долю смысла в эту разросшуюся грибницу официоза.
Как шахматист, он любил продумывать на много бюрократических ходов вперед, кто что скажет и почему ответит именно так, он готов был неутомимо объяснять начальству последствия производимых комбинаций. В параллель у него была готова версия происходящего – ясная и трезвая, почти готовая для перевода событий в комикс. Казалось, и тут он был неутомим. Он как будто служил одновременно домовым, добрым ангелом, уборщиком постоянно пополняемых Авгиевых конюшен, курьером дипломатической почты – и всё это в дополнение к роли ответственного чиновника, который, вообще-то, мог бы и не слишком напрягаться. При этом он успевал позаботиться об интересах многих людей, находившихся с ним на одном уровне или ниже, просто так, из спортивного азарта к жизни. В другом раскладе он был бы хорошим механиком, делавшим все на совесть и имевшим добрые отношения с машинами не меньше, чем с людьми. Он и в своей бюрократии был механик.
Все время он решал жизненный задачи, как будто не мог перестать это делать, как заяц, который грызет кору – стоит перестать, и зубы не будут стачиваться, рот нельзя будет закрыть. Его зашкаливающая энергетика, кипящий котел внутри нуждались в спусковом клапане, а тот не всегда справлялся с нагрузкой. Ему стало немного легче справляться с кипящей энергией после того, как он неожиданно для себя увлекся эриксоновским гипнозом, прошел курс тренинга, который я вел, стал поклонником метода и меня заодно. Он извергал на меня реки уважения и благодарности, все время находил какие-то новые слова, рассказывал о неведомых книгах и новом опыте применения освоенных техник.
Клапан на этом чайнике
Мне не давал покоя этот «выхлопной клапан» – я чувствовал себя в ответе за дальнейшее «очеловечивание» моего героя, сброс избытка кипения. Особый вызов состоял в том, чтобы уменьшить количество его слов, не ограничивая самовыражения.
Однажды мы посвятили несколько встреч тому, как еще можно общаться с людьми. Он был самоучкой в лучшем смысле этого слова, получал знания и опыт не столько в расфасованном и отобранном виде, сколько собирая их, где мог. Говорил он не просто много, а столько, что это в принципе не могло поместиться в отведенное им же время. Способность, повышая градус, выплавлять нужное, очень помогала ему, но наступил период, когда стали нужны и энергосберегающие технологии – особенно в общении.