Костер и Саламандра. Книга 2 - стр. 27
И меня разбудил Дар. Так, будто сейчас придёт вампир, – но какой вампир может прийти во Дворец? Только адмирал Олгрен, больше никто из этой братии ко мне без зова не ходит. А волна Силы Олгрена меня каждый раз окатывает с головы до ног. Но в этот раз Дар просто звякнул, как щербатый медный колокольчик на двери в таверну.
И Тяпка подскочила и спрыгнула на пол.
В комнате было уже совсем темно, слабый свет шёл только из окна, от фонарей на площади Дворца. А в зеркало робко просочилась мерцающая серая тень и осталась с той стороны стекла.
– Что за?.. – удивилась я. – Вы – вампир? Войдите.
Тень перетекла через раму и, оказавшись на полу, обрела подобие плоти – зрелище оказалось из ряда вон выходящее. Насколько я рассмотрела в сумерках, передо мной стояла сухая мумия, непонятного пола, обтянутая пергаментом истлевшей кожи, с пыльным клоком волос, спутанным и мёртвым, как старая пакля, в крошащихся серых лохмотьях, в земле, каких-то корешках, паутине… Только глаза горели тёмными гранатами – живые глаза вампира на лице, почти не отличающемся от черепа.
Вампирским ладаном и мятой от неё не пахло совсем, но и гнилью не пахло тоже. Когда бедолага шевелилась, я чувствовала сухой запах пыли и чего-то… библиотечного, что ли. Вроде запаха старых фолиантов и усыхающей кожи.
Мумия с заметным трудом отвесила странный и сложный поклон, похожий на танцевальное па, – и вдруг сказала неожиданно чистым и звонким девичьим голосом:
– Великодушно прошу простить меня, прекрасная леди. Отсвет Дара привёл меня в этот дом. Я ощутила Дар и в нижнем этаже, но не посмела показаться в обществе мужчин в таком виде. Ах, дорогая леди, я понимаю, как это чудовищно!
Манера говорить у неё была странная… как будто перелесская, но не совсем. Необычный акцент. Тяпка подошла поближе и потянулась понюхать, но мумия отшатнулась.
– Не бойтесь моей собаки, – сказала я и зажгла газ в лампе. – Не кусается. Но неужели вы вампир? Отчего в таком виде?
При свете мумия оказалась ещё ужаснее. Таких вампиров я никогда не видела.
И она опустилась на колени и сложила умоляюще ладони, сплетя пальцы:
– Я когда-то была Гелира, баронесса Серебролужская, из дома Осеннего Звона, милосердная леди. Перелесская дворянка. Глядя на меня сейчас, в это трудно поверить, но я была первой красавицей столицы… и меня полюбил прекрасный мессир Эрнст, леди, Князь Сумерек Перелесья…
Я слушала её – и никак не могла уложить всё это в голове:
– Вы, значит, возлюбленная перелесского Князя? Как же вы… как же он…
Мумия покачала головой:
– Не слышу своего сюзерена. Не слышу никого. Не знаю, остался ли в мире сём хоть кто-то из вампиров Перелесья. Ужас терзает моё сердце… быть может, я – последняя.
Я встала и пошла к зеркалу – но мумия протянула ко мне руки и зашептала:
– Я умоляю вас, как одна леди может просить другую: не зовите сюда мужчин! Я этого не перенесу!
– Послушайте, Гелира, – сказала я, – всё это пустяки. Вас надо спасать, а вы всё о красоте… что за кокетство такое? Я вам добра хочу, не мешайте.
И тут Тяпка радостно залаяла. Я думала, Гелира в обморок упадёт – такой у неё вид был, – а сама обрадовалась. Виллемина пришла.
Вошла с канделябром в руке. Выглядело это ужасно мило, будто картинка к старой сказке.
– Велела не зажигать огня, – сказала Виллемина весело и устало. – Так и думала, что вы тут сумерничаете… Ох, Боже мой, кто это?