Костер и Саламандра. Книга 2 - стр. 18

– Я присягал государыне Виллемине, – сказал Гурд. – А Тарин присягал ей заочно. Леди Карла, скажите: как здоровье государыни? В Перелесье ходят чудовищные слухи.

– Государыня пребывает в искусственном теле, – сказал Валор. – Как я… хотя тело государыни много совершеннее. Она привыкает – и мне представляется, что чувствует себя недурно.

– Да всё уже хорошо, – сказала я. – Государыня назначила большой танцевальный вечер на Дора и Далерию, только что мы об этом разговаривали. Говорите о важном, мессир Гурд, да быстрее, пока зеркало держит эликсир.

Гурд облегчённо вздохнул.

– Слава Богу, государыня жива, – сказал он. – Хоть так… А о зеркале не беспокойтесь. Это новая формула. Мой друг Тарин – одарённый алхимик, он усовершенствовал формулу Ольгера.

– Жаль, – восхищённо сказал Ольгер у меня за плечом, – что работает только на больших зеркалах. Зато даёт потрясающую чёткость – и беседовать можно долго. Мэтр Тарин заменил соль Чёрного Льва окислом Клинка Луны в растворе тройной перегонки, идея просто потрясающая…

– А что, – перебила я, – мэтр Тарин – не только алхимик же?

– Да, леди, – сказал Тарин неожиданно молодым голосом и ухмыльнулся, обнажив неожиданный и совершенно нечеловеческий клык, торчащий слева внизу из челюсти, как у кабана. – Не только. Даже, можно сказать, ещё и алхимик, потому что это не главное. И специалист по чернокнижию, леди.

– И это самое главное, то, для чего вы меня позвали, – кивнула я. – Гурд вас прячет, мэтр Тарин?

– Мессир меня спас, – снова ухмыльнулся Тарин, и я снова подумала, что у него должны быть своеобразные родственники. – Я обязан ему – и королеве Виллемине, очевидно, раз она принимает участие в некромантах. Поэтому я хотел бы рассказать вам кое-что важное. Мессир расскажет графу Ирвингу то, что ему полагается рассказывать графу Ирвингу, а я хочу рассказать и показать кое-что лично вам, леди. О вас говорят как о серьёзном специалисте в чернокнижии, хоть вы ещё девочка…

– Ладно вам, – оборвала его я. Ещё рассказывать мне будет, что я деточка в сопельках. – Хотели рассказать – не тяните время, у меня его мало.

Тарин на миг вышел из поля зрения, а на лице Гурда отразилось болезненное омерзение, такое, что аж краска ушла – будто сейчас его вырвет. Я ещё успела подумать: ну не к своему же товарищу-некроманту он так относится, только что нормально же беседовали, – и тут Тарин вернулся и сунул в самое зеркало то, что принёс.

Гурд отшатнулся на той стороне, а на нашей Ирдинг кинулся прочь, зажимая рот платком.

– Ой, да… – протянул Ольгер, как простонал.

– Хм… – Валор, наоборот, шагнул ближе, чтобы рассмотреть. – Впору радоваться, леди и мессиры, что искусственное тело не знает тошноты…

Я ему позавидовала. Я думала, меня сейчас вывернет прямо рядом с зеркалом. Я восхитилась самообладанием Тарина, который держал это в руках.

Я бы, наверное, не смогла.

У него была большая банка из толстого стекла – есть такое толстое закалённое стекло, из которого делаются витрины в ювелирных салонах и некоторые штуковины для алхимиков. На этой банке чёрной тушью были нарисованы закрывающие значки, а на её дне, мне показалось, – какая-то очень подробная звезда, серьёзнейшая защита.

Внутри банки, скорчившись, сидел серый зародыш. Я просто описать не могу, насколько сильное омерзение вызывала эта тварь: её башка с зачатками ушей, какое-то потёкшее, будто нагретый воск, лицо, рахитичные ручонки, шары суставов… Я очень спокойно отношусь к разным существам, которые кажутся другим противными, – и к крысам, и к разным морским созданиям – но при виде этого мне немедленно стало муторно.