Кошка Белого Графа - стр. 35

«Ладно, не горюй, придумаем что-нибудь. Ты ведьму-то эту хоть видела?»

— Когда бы? — Гудрун вздохнула. — Я даже не знаю, где Льеты остановились.

«И узнать нельзя?»

— Можно, но… Страшно мне стало, — призналась Гудрун. — Карин там что-то видела или слышала. Иначе — зачем, не забавы же ради? Я у неё не спросила, не до того было, и она не вспомнила. А потом, когда кавалер с дочкой явились… Я и так на риск пошла. Платье мы, говорю, упаковали, но заказчику пока не отправили. Если вы предложите нам нечто более ценное, чем шесть тысяч марок, это чудесное платье может стать вашим. А он не по-благородному так: «Ты чего, швейка, очумела?!» Я после этого уже и дух перевела. Точно не они, думаю. Но тут он в сердцах тростью по ладони себе — шлёп, шлёп! Насадка на трости серебряная — голова, вроде собачьей. Смотрю, а там по бокам — крылышки…

Рысь насторожила уши.

«Летучий шакал?»

— Таких совпадений не бывает! Я и пошла на попятный. Как вам угодно, кавалер, примите извинения, не смеем задерживать… А про себя молюсь: только бы не догадались, что это наша Карин была, только бы уехали поскорей вместе со всеми своими тёмными тайнами.

Гудрун судорожно глотнула острого ледяного воздуха, смахнула с ресниц капельки влаги.

— Она нашла, где укрыться, я уверена! Она каждый закоулок в Свеянске знает. Посидит, успокоится и вернётся. Я тогда к ули её сведу или к магам…

«От магов толку не будет. Для них оборотни — твари чуждые, а Небыль — страна незнаемая. Чтобы Небыль понимать, чутьё нужно. Или сила — такая, что кровью добывается. Или воля Двуликого. Прочие боги тут не помощники».

Гудрун подняла голову и посмотрела в огненные глаза рыси:

— А Дакх?

Тётка издала звук, средний между шипением и тявканьем.

«Этот может только отрезать твою дочь от Небыли. Если она человек, останется человеком. Если кошка — так кошкой и будет. Приведёшь потом ко мне, научу её, как зверем жить… Да не реви ты!»

Из глаз Гудрун бежали слёзы. Горячие, живые, они вмиг остывали, обжигая щёки холодом.

«Иди в Храм Всех Богов, к Двуликому. Нас ведь тоже когда-то двуликими звали, да служители божьи сказали: кощунство это, ересь. Ещё одно, из-за чего на нас когда-то ополчились… Сам Двуликий в дела людей не мешается, ули делают это от его имени. Служение богам даёт власть. И деньги. Так что кошель потолще набей. Ули Двуликого — самые жадные. Или обратись к дазским шаманам, только настоящим, а не к балаганным шельмам! Но держи ухо востро. У дазов, в отличие от наших гобров, нет богов, одни духи. А духом после смерти может стать каждый. Иной — и при жизни. Вот они, духи, в Небыль ходят, как к себе домой».

— Откуда ты всё это знаешь?

«Долго на свете живу, — губы рыси изогнулись в улыбке, приподняв мохнатые щёки, усы встали веером. — Думаешь, я всю жизнь на пеньке просидела? Нет, племяшка. Было время, тётка Фрейя по свету гуляла. До Южной Вайхи добиралась. Я и сейчас безлунной ночью прихожу иной раз на тебя поглядеть и на девчонок твоих. Ты-то им, небось, про родню неудобную не говорила?»

На дворе стало совсем темно. Гудрун подобрала медвежью полость и завернулась в неё с головой. Но шкура успела выстыть, и Гудрун тоже прокоченела насквозь. Ей казалось, каждая косточка в ней каменеет и трескается от мороза.

Рысь поглядела на племянницу с жалостью.