Кошка Белого Графа - стр. 28
Знала ли ведьма, что я оборотень или наложила своё заклятье просто на всякий случай?
Так или иначе, путешествовать в её компании — отчаянный риск. Но другую оказию надо ещё найти, а на дворе не лето.
Скоро я ощутила это сполна. Ветер в возок не задувал, снег не залетал, но мороз проникал сквозь все преграды, постепенно выстуживая багаж и пол под лапами, заползая ледяными щупальцами под мою тоненькую шубку.
До первой остановки было ещё терпимо.
Судя по звукам и запахам снаружи, Льеты завернули в придорожный трактир. Движение за стенками возка не затихало ни на миг, и я не решилась выйти. Вдруг стану двигать заслонку, а кто-нибудь заметит?
Выехали часа через два. Льеты, небось, успели не только отобедать с толком, но и у камина посидеть, газеты почитать, кавалер ещё и стопочку пропустил, а бедная кошка тут хоть околей!..
К моменту второй остановки я уже клацала зубами, трясясь, как цуцик. Живот подвело от голода, очень хотелось в отхожее место.
Как только кучер, проследив, чтобы коням задали корм, ушёл в тепло вслед за господами, я вскарабкалась по сундукам и с пятой попытки сумела-таки сдвинуть заслонку.
Уже смерклось. Снег давно перестал, трактирный двор был неплохо укатан.
В дальней его части, в открытом загоне, окружённом бревенчатой изгородью, дремали полдюжины ломовых мамок — совсем не таких ухоженных, как Фин и Фан господина Лердсона. Их кудлатая шерсть давно потеряла белизну, на боках смёрзлась в грязные сосульки. Животные лежали, подогнув под себя ноги и свернув мохнатые хоботы наподобие пожарных шлангов. Умаялись за день, бедняги. Бивни мамок упирались в землю, уши обвисли, будто клочья овчины на заборе, дыхание наполняло двор шумом и рокотом.
У трактира сновали люди, но до кошки, выбравшейся из оконца крытой повозки, никому дела не было. Длинное здание манило жёлтыми окнами и ароматами съестного. Я отыскала заднюю дверь и уселась у крыльца.
Думала, придётся учиться красть еду. Но не понадобилось.
Кухонная девчонка, посланная выплеснуть помои, не осталась равнодушна к моему мурлыканью. Даже впустила в тепло.
Она и сама была как бездомный котёнок. Одежонка вся штопаная, на грязных тощих ногах деревянные башмаки.
Интересно, штопала сама? Стежочки мелкие, ровные.
Девочка принесла похлёбки, и я принялась за еду, стараясь не думать, что раскисшее месиво наверняка слито из чужих мисок.
— Подожди, — шепнула девочка. — Сейчас за косточкой сбегаю…
— Я т-те дам косточку! — прогрохотало над головой. Грубо, сипло, да с бранными перекатами.
Мимо по коридорам всё время кто-то топал, скрипел половицами, и сперва я не придала значения тяжёлым мужским шагам. Но услышала их, уловила вонь перегара и кислого пота, вовремя поняла, что всё это приближается, и сумела увернуться от кованого сапога — только миска загрохотала, разметав по полу остатки похлёбки.
А мою спасительницу застали врасплох. Косматый бугай с налитой кровью рожей влепил ей такую затрещину, что девочка упала, а он шагнул ближе, собираясь поддать ногой.
Не знаю, как бы я поступила в человеческом теле — этот вопрос пришёл мне в голову уже после. А в тот миг было не до вопросов. В ушах зазвенело от ярости. Я прыгнула краснорожему на брюхо, проехалась когтями по рубахе навыпуск и повисла на том самом месте, которым особо дорожат мужчины, — ни секунды не думая о приличиях! Да ещё задними лапами от души прошлась по толстым ляжкам.