Коряжность - стр. 5

– Ты же ходишь мимо Вознесенского собора, разве нет? Просто я там недалеко живу, видела тебя пару раз в том районе.

Ошарашенно я кивнула. Девчонка была не только храброй, но и напористой. И заприметила меня. Теперь придётся быть ещё более внимательной и долго сохранять невидимость, выбираясь из Дома. Неудобно.

– Да-а, – протянула я. Услышав позади себя болезненный, но тихий стон, я спохватилась: – Но мне, правда, пора.

Торопливо обогнув ребят, я чуть ли не бегом бросилась из парка. Подальше от детей, подальше от разоблачения, подальше от людей в принципе.

– Постой, – окликнул меня голос девчонки. Её лёгкий страх опять приблизился. – Пошли вместе, я как раз домой иду.

– А где мальчик? – оглянулась я.

– Славка? – девочка тоже оглянулась, будто сама потеряла его. – Домой пошёл. Навязался меня проводить, а я так не хотела этого. Настроения что-то нет. Прости, что я теперь навязалась к тебе.

– Да ничего, – я удивлённо моргнула. Откуда она взялась такая открытая и необычная. И интересная. Любопытство, которое я уже давно не чувствовала так явно, трепыхнулось, потянулось к желтоватому, почти прозрачному страху.

Сколько себя помнила, я всегда видела людские страхи. Только спустя время я поняла, откуда это еле различимое, но постоянное свечение у людей, которое невозможно было ни впитать, ни игнорировать: люди каждое мгновение в своей жизни боялись смерти. Но, видимо, сами не осознавали этого, раз оно в спокойствии не разрасталось, но и не пропадало.

– Меня Лиза зовут, – продолжила моя новая… хм, хотя у меня и старых-то нет. Просто моя знакомая. Необычно. – А тебя?

– Эм… Ки… ра, – запнулась я.

– Эм-ки-ра? – Лиза покосилась на меня, вопросительно подняв бровь.

Мы обогнали пожилую пару с разных сторон, что дало мне время на подумать и собраться, и я ответила:

– Нет, просто Кира, – предварительно проверив наличие морока на зубах, я попыталась улыбнуться, но чувствовала, что вышло криво. Но Лиза всё равно улыбнулась в ответ, хоть и показалось, что глаза её удивлённо расширились. Она мельком глянула на сладкую вату. – Хочешь? – предложив ей белое облако, спросила я.

– Да-а-а, – выдохнула Лиза с благоговением и потянулась к вате. – Мама не разрешает есть сладкое. Говорит, что у нас нет лишних денег на стоматолога, поэтому я должна питаться правильно, не болеть, не ломаться. Ну и вести себя хорошо, чтобы не попасть в передряги.

Лиза положила оторванный клочок сладкой ваты в рот, и тихонько застонала. В её стоне было столько блаженства, что даже у меня во рту появился привкус сладости, хоть я его давно и не ощущала. С удивлением поводив во рту языком, я уточнила:

– Тебе нельзя есть сладкое, но ты ешь?

– Как и все, – пожала плечами Лиза и опять взяла вату. – Всё запретное становится ещё слаще. И я говорю не только о сладком в принципе. Но я не увлекаюсь. Просто иногда очень уж хочется вкусненького… Если ты понимаешь, о чём я.

Лиза с каким-то непонятным мне намёком склонила голову, и я деловито закивала, будто поддерживая её. Хотя я и не представляла, о чём вообще речь.

– Ты откуда? В каком районе живёшь? – не унималась Лиза.

– В Ленинском, – просто ответила я и замолчала. Нечистая не может врать, а рассказывать всё я уж точно не собиралась.

– Всё же недалеко от собора, да? Говорила же, что видела тебя, – усмехнулась Лиза, облизывая длинные и тонкие пальцы. Продолжила: – На самом деле я тоже возле собора живу. На Конёнкова. Ты наверняка знаешь, где это. – Кивнув в ответ, я напряглась: улица была очень близко с Домом. Очень. И хотелось верить, что Лиза не видела меня прямо возле него. Или заходящей туда. – Дом от бабушки достался. Мама хотела его продать, но бабушка в завещании указала, что дом она дарит мне. И теперь до моего восемнадцатилетия мы живём там, где нет водопровода, нормального туалета и стабильного отопления. А денег, опять же нет, чтобы просто взять переехать обратно…