Короны Ниаксии. Убить вампира-завоевателя - стр. 9
– Знаю, – сказала я, – и стараюсь безоговорочно исполнять волю нашей богини.
– Не сомневаюсь, Силина. Я не просто так завела этот разговор. Ты – целеустремленная арахесса, верная сестра нитей и дочь Прядильщицы. Вижу, что ты упорно борешься со своими слабостями, но не всегда понимаешь, почему тебя охватывает то или иное чувство.
– Страдания… много страданий, – пробормотала я. – И это касается не только Реты или Аши. Это…
– Это напоминает тебе собственное прошлое, – подсказала наставница.
Стыдно признаться, но во мне вспыхнул гнев и потребность защищаться.
– Зрящая мать, при всем уважении…
Она взмахнула рукой, словно воздвигла стену между нами. Казалось, ее сущность теснила мою.
– Тебе незачем соглашаться или спорить. Не столь уж важно, считаешь ли ты меня правой или наоборот. Ты находишься в стенах крепости дольше большинства арахесс. Я знаю, тебе было трудно. Отчасти это мешало твоему обучению, но могу с гордостью сказать, что ты все преодолела.
Мое лицо пылало. Я не любила думать об этом. Прошли те времена, когда я остро реагировала на многочисленные упреки. Мне говорили, что я никогда не стану достойной арахессой, поскольку попала в крепость, будучи переростком среди послушниц.
– Прошлое укоренило в тебе сильное чувство справедливости. Это делает тебя смелой воительницей, верной своим убеждениям. Но это же означает твою борьбу с реальным положением вещей в мире, где нет ни добра, ни зла. В нас ведь тоже нет ни добра, ни зла. Есть только предначертанное судьбой.
Жаль, я не могла сказать, что она ошибается. Я не один год старательно изживала из себя эту черту характера, одержимость справедливостью. И по большей части – успешно. Не существовало моральных принципов добра и зла. Было предначертанное или не предначертанное судьбой. Были нити судьбы, которые пряла богиня, и было отклонение от них. И не нам судить, что есть что.
Теплая рука Зрящей матери коснулась моей щеки. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Ее ласка была короткой, но нежной.
– Силина, у тебя доброе сердце, – сказала она. – Это дар Аседжи, хотя порой для тебя он и оборачивается тяжкой ношей. Умерь свои ожидания от внешнего мира и в то же время не давай погаснуть внутреннему огню. Он тебе понадобится для того, что ждет впереди.
Что может быть впереди?
Я без всяких слов почувствовала перемену в состоянии Зрящей матери. В ее сущности появился оттенок серьезности и какой-то торжественности.
– Минувшей ночью я всматривалась в темноту.
Всматриваться в темноту. Так обозначалась высшая степень прорицания, доступная лишь многоопытным арахессам. Теперь понятно, почему Зрящая мать отсутствовала несколько дней. Всматриваться в темноту – долгое и тяжелое занятие. Арахесса почти умирала для внешнего мира, проводя в созерцании многие часы, а то и дни. Такое состояние могло приблизить к богам, насколько это позволено людям.
– Что ты видела? – спросила я.
– Аседжа показала мне завоевателя и ужасные последствия, которые постигнут нас, если вампир одержит победу. Его действия не предначертаны. Они угрожают владениям Аседжи и всего Белого пантеона.
Это было серьезное обвинение.
– Как? Почему? – решилась спросить я и почувствовала лукавую улыбку Зрящей матери.
– Прядильщица, да возблагодарят ее наши сердца, изъясняется загадками. Она показала мне отдельные нити, а не весь узор. Но я увидела достаточно, чтобы понять намерения богини. Завоевателя необходимо остановить… – Голос ее дрогнул. – Если ты до сих пор жалеешь о несостоявшемся выстреле, скоро у тебя не останется причин для этого.