Короли океана - стр. 49
Впрочем, хорошо известно, как жестоко Вест-Индская компания обходилась с этими беднягами.
Их вербовали чуть ли не на каждом углу, а в случае необходимости даже похищали.
Муж, желавший избавиться от жены, или жена от мужа, отец от сына, сын от отца, должник от кредитора, – любой мог договориться с вербовщиками Компании; ему выплачивалась внушительная сумма; человека же, от которого хотели избавиться, хватали, причем вполне по закону, где бы тот ни находился, – на улице среди бела дня и при всем честном народе; и никто даже не пытался за него заступиться: до того велик был страх перед мордоворотами-вербовщиками, сущими разбойниками с большой дороги, ощущавшими, однако, полную свою безнаказанность.
Других собирали по притонам, захудалым игорным домам да прочим злачным местам.
Горемычных бедолаг опаивали, суля золотые горы и алмазные россыпи. Но, как только те высаживались на Санто-Доминго после долгого морского перехода, во время которого их держали, точно зверей, в трюмах, обрекая на нечеловеческие муки, их продавали в рабство сроком от трех до пяти лет богатым островитянам и буканьерам, обращавшимся с ними, как со скотиной: несчастных безжалостно избивали, калечили и даже убивали. И те, невзирая ни на что, не могли никому пожаловаться на свою горькую участь – просто потому, что жалоб от них не принимали, зато их поднимали на смех, и они были вынуждены безропотно и дальше гнуть спину, влача рабское существование.
С другой стороны, правда и то, что, если им хватало сил претерпеть все тяготы в процессе обретения столь горестного опыта, они получали вольную и уже пользовались такими же правами, что и их бывшие хозяева. Они становились теми же свободными островитянами, буканьерами или флибустьерами – словом, береговыми братьями. И тогда сами покупали рабов и обращались с ними точно так же, как некогда обходились с ними, напрочь позабыв о пережитых мытарствах, продолжавшихся то три года, а то и все пять лет, что они прозябали в положении рабов.
«Петух» был великолепным судном, прекрасно оснащенным (включая парусное вооружение) и обладал довольно неплохой остойчивостью. Иначе говоря, он был отлично приспособлен для не совсем обычных рейсов, требовавших определенного распределения нагрузки и совершенно особого внутреннего обустройства.
Суток за двое до отхода «Петуха», согласно рейсовому расписанию, его капитан возвратился из Полле, где он отобедал с агентом Компании. Так вот, во время разговора с этим самым агентом на причале капитан, дожидаясь шлюпку, чтобы вернуться к себе на корабль, следил рассеянным взглядом за маневрами пироги, которой управлял один-единственный человек. Суденышко изящно лавировало на волне, а потом, вдруг резко повернув на другой галс, устремилось прямиком к берегу и лихо причалило в двух шагах от того места, где стоял капитан.
Моряк, управлявший пирогой, легко спрыгнул наземь и, вытащив ее на прибрежный песок, подошел к капитану, сжимая в руке берет.
Этим моряком оказался парень лет двадцати шести, высокий, крепкий, хорошо сложенный и в морском деле явно не новичок, что он показал некоторое время назад, явив пример необычайной ловкости, силы и несравненного мастерства. Его мужественное, с резкими чертами лицо хранило редкое выражение решимости и отваги. Глаза у него были черные, взгляд – проницательный, лоб – широкий и открытый, нос – прямой, рот – несколько крупноватый, зубы – будто точенные из слоновой кости. Длинные светлые шелковистые волосы, игриво вздернутые тонкие рыжеватые усы придавали его лицу что-то необыкновенно-притягательное, вызывающее симпатию с первого же взгляда. В общем, это был красивый, ладный молодой человек, походивший скорее на переодетого сеньора, чем на матроса, хотя свой матросский костюм он носил с непринужденностью человека, давно к нему привыкшего.