Королевский аркан - стр. 22
Лицо Айнур приняло страдальческое выражение.
– Знаю, знаю, – виновато сказал Гройс. – Компенсирую неудобства двойной оплатой. Потерпи, пожалуйста. Если ты за неделю ничего не выяснишь, я тебя заберу оттуда, договорились? Завтра утром Маевский отвезет тебя на место. Собери всё необходимое на неделю.
Айнур кивнула и вернулась к пахучим листьям базилика.
Гройс еще постоял немного в дверях кухни, наблюдая за ней, и прошел в комнату. В гостиной он остановился напротив фотографии в рамке. На снимке был он сам: стоял с попугаем на плече, как турист, и улыбался в камеру. За его спиной виднелось белое здание с вывеской над входом: «Чайка». Шрифтом для надписи был выбран советский леттеринг. Гройс любил советскую шрифтовую школу.
– Михаил Степанович, почему вы оттуда уехали?
Тьфу ты, черт! Так задумался, что не услышал, как подошла Айнур.
Он снова бросил взгляд на фотографию.
– Вы как-то упомянули, что это было ваше любимое место…
– Так и есть, – сказал Гройс. – Но мне было всего семьдесят с небольшим, я был молод и наивен. Убеждал всех подряд, что старости не существует. Какие-то два-три года – и я здорово поумнел, а следовательно, иначе взглянул на привычные вещи. Когда к любой перемене погоды у тебя ноют колени, ты перебираешься поближе не к морю, а к хорошему медицинскому центру. Такова унылая проза жизни.
Он ожидал услышать слова сочувствия, неизбежно пошлые в подобных ситуациях.
– Салат готов, – сказала Айнур. – Накрывать?
Пообедав, Гройс некоторое время сидел, глядя в окно. За долгую жизнь он убедился, что двух вещей нельзя делать после приема пищи: спать и заниматься делами. А его ожидали именно дела… Но бог ты мой, какая восхитительная дура эта Анастасия Геннадьевна, дура механистичная, несмотря на ежедневную бурную имитацию осмысленной жизнедеятельности… Главное, ни на мгновение не усомнилась, что нужно бросить ягненка на заклание, не задала ни единого вопроса о судьбе бедной девочки. Возможно, в уме ее сложилась картина, что новая горничная возьмет на себя негативную энергию, а затем старый энергопрактик счистит с нее эту дрянь где-нибудь в глухом углу, как скорлупу с яйца. Но вряд ли. Скорее всего, она об этом и не задумалась.
Надо ввести третий пункт: не думать после еды о неприятных людях.
Он закрыл глаза и стал вспоминать, как шумел прибой под окнами «Чайки».
Полчаса спустя Гройс поднялся из кресла отдохнувшим. Взяв телефон, он отыскал в записной книжке номер и некоторое время кряхтел и вздыхал. Звонить этому человеку и становиться его должником чертовски не хотелось. Но выхода он не видел.
– Игорь, здравствуй, – сказал Гройс. – Пять минут отниму твоего бесценного времени?.. Вопрос вот в чем…
Он изложил свое дело. Выслушал, что всё будет исполнено, распрощался в самых вежливых выражениях и стал ждать.
Его знакомец прорезался два часа спустя.
– Отправил вам пакет, Михаил Степанович. Если будут вопросы, звоните.
Гройс открыл полученный файл, надел очки и придвинул лист бумаги.
На его громкий возглас из кухни прибежала Айнур.
– Ничего, ничего, – пробормотал старик, потирая лоб. – Всё в порядке. – Он снова уткнулся в файл и повел пальцем по монитору. – Трое! Это что ж у них такое началось, чистка рядов, что ли?
И журналисты такое пропустили? Нет, секундочку: он же читал об убийстве Игнатова, даже перекинулся с Айнур двумя словами, но тут же забыл об этом…