Король - стр. 24
– Люди Мейнарда из Удине, сир, – сказал я. – Не беспокойтесь. Говоривший с ними монах оказался человеком твердым и бесстрашным. Они уехали в жутком расстройстве.
Пересохшие губы Ричарда изогнулись в улыбке. Утомленный этим усилием, он откинулся на подушки и уснул.
– Есть уверенность, что они ушли? – озабоченно спросил де Бетюн.
Я уже поразмыслил над этим.
– Пошлю Риса и пару жандармов, пусть проверят.
Де Бетюн кивнул, его взгляд обратился к Ричарду.
– Они не перестанут нас ловить. Мейнард может отдать приказ обыскать монастырь.
– Пока мы здесь в безопасности, – ответил я.
– Это понятно. – Де Бетюн понизил голос. – Но сколько времени потребуется, чтобы король окреп для дальнейшего путешествия?
Я хмуро посмотрел на него. Этот вопрос не давал покоя всем нам, и мы несколько раз задавали его монаху, лечившему короля. Тот выдавал один и тот же раздражающий ответ: «Все в руках Божьих».
Сказав то же самое де Бетюну, я отправился искать Риса. Уставший от безделья, он должен был обрадоваться моему поручению. Меня и самого подмывало пойти, но не хотелось надолго оставлять короля.
Рис нашелся в сенном сарае – за стенами обители, на краю монастырского поля. Там же были и другие жандармы. Этим закаленным, огрубевшим парням не очень-то нравилось жить рядом с молитвенниками, а сухой и теплый сенник позволял им устроиться, как они хотят, вдали от рыцарей. Я завидовал жандармам – мы пребывали либо в дормитории, где все спали в одной комнате, либо в церкви.
Смех и соленые шуточки начали долетать до меня издалека. Я порадовался: пока мы с де Бетюном терзаемся постоянными заботами, настроение жандармов остается на высоте.
Я застал их за игрой в кости на пятачке утоптанной земли, очищенной от сена. Меня позабавило то, что рядом с Рисом на корточках разместился один из послушников, увлеченно наблюдавший за превратностями игры. Это был крепкий парень с густой копной волос, который помогал с сельскохозяйственными работами. Я не раз видел его в сарае. Судя по юному лицу, я дал бы ему лет четырнадцать или пятнадцать. В памяти всплыл зарезанный в Удине мальчишка, и во мне всколыхнулось чувство вины.
– Шестерка! – воскликнул Лысый Жан, один из старших по возрасту жандармов, и победно вскинул кулаки. – Я победил!
– Нет, у тебя пять, – сказал послушник на вполне сносном французском. – Смотри, кость перекатилась.
Рис и остальные прятали усмешки, пока Жан протестовал.
– Там было шесть, вы все видели! – кричал он. – Кость перевернулась, потому что этот чертов пол неровный.
– Ага, но тебе, Жан, прекрасно известно, что очки считаются только после того, как кость остановится, – сказал Рис, хмыкнув. – Мы договорились об этом с самого начала.
– А значит, выиграл я!
Лицо послушника расплылось в широкой улыбке. Рис хлопнул его по плечу. Жан хмурился и ворчал, пока остальные жандармы корили его за попытку сжульничать.
Я шагнул через порог, и веселье замерло.
– Разве братьям дозволяются азартные игры?
Послушник повернулся ко мне и побледнел.
– Добрый сэр, прошу вас, не говорите никому. Это в первый раз…
– Не нужно лгать, – возразил я, стараясь говорить мягко. – Мне нет дела до того, играешь ты в кости или нет.
– Спасибо, сэр! Спасибо!
Я усмехнулся про себя: выказывая раскаяние, он на удивление проворно сгреб выигрыш.