Контур человека: мир под столом - стр. 41
– Ничего ты не понимаешь!
Я немножко обиделась и выложила свой самый козырный аргумент:
– Мы вот с бабушкой вчера гуляли в лесу и встретили собаку.
– И что? – не отводя взгляда от чего-то за моей спиной, лениво спросил Мальчик.
– А собака пошла за нами, но Бабушка ее прогнала, – затараторила я. – А сегодня утром мы открываем дверь, а она…
– И что?
Вопрос его словно ведром ледяной воды охладил мой пыл рассказать в подробностях, каким чудесным образом пес оказался под нашей дверью аж на девятом этаже.
Повисло тяжелое молчание.
Но Мальчик не уходил, а все время смотрел куда-то сквозь кусты, поверх моей головы.
– Что ты там высматриваешь?
– Хочу увидеть, как там у вас…
Что у нас можно было увидеть такого необычного, я никак не могла понять:
– Сказала же – скучно!
Он удивился:
– Почему?
– Потому что тут все понарошку. Даже машинки на площадке сделаны как качели и карусели. И переход через дорогу начерчен неправильный – маленький и узкий. Коляски для кукол игрушечные. Кастрюльки пластиковые. Я вот одну такую дома на плиту поставила, а она вдруг завоняла, смялась и стала черной…
– А ты как хотела?
– А я хотела бы, чтобы как у вас там снаружи – все по-настоящему.
– Ты хочешь быть взрослой?
Я не знала, хочу ли я быть взрослой – просто об этом никогда еще не думала! – и потому замешкалась с ответом.
– Вот и я не хочу, – подытожил Мальчик, и разговор опять оборвался.
Но говорить-то о чем-то было надо – не молчать же бесконечно!
– Смотри, какая красивая машина едет!
Мальчик нехотя оглянулся:
– «Фольксваген».
– Что?
– «Фольксваген»… Марка такая.
Он поставил свой грязный рюкзак на землю и сел на него:
– Это немецкая машина.
– А это? – спросила я, просто чтобы не обидеть его, – про машины, честно говоря, мне было слушать скучно.
– Это наш «жигуль». А вон «Волга» поехала. – Мальчик снова обернулся ко мне. – Вам сегодня на завтрак бананы давали?
– Нет.
– И нам не давали. А я бананы люблю. Нам их в детском саду каждое утро возле каши раскладывали.
– В нашем детском саду? – Я очень удивилась.
– Нет, в другом. Там. – Он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону по улице.
Мы помолчали.
– Я про все машины теперь все-все знаю, – неожиданно продолжил Мальчик, и в его бесцветном голосе прозвучало нечто вроде гордости. – У нас по всему дому автомобильные журналы валяются – папа их много покупает. Он хочет «мерс»… И я тоже…
– А что такое «мерс»?
– Тачка такая. Крутая очень.
– А‐а‐а, – протянула я, делая вид, что мне все понятно, хотя на самом деле не было понятно ничего.
Разговор опять оборвался. Но Мальчик уходить не собирался, продолжая высматривать что-то поверх наших кустов.
– А чего ты сидишь на рюкзаке?
– А на чем мне сидеть? – удивился Мальчик.
– У меня тут поваленное дерево есть. Хочешь, вместе посидим?
Мальчик обрадовался:
– Хочу, но… я же за забором.
– А ты лезь сюда.
– Забор высокий…
– В нем есть дыра, я тебе покажу.
Он протиснулся между выгнутыми прутьями за углом, прошлепал по шелестящим листьям, и мы вместе сели под желтеющим сиреневым кустом наблюдать за настоящими делами улицы.
Вот женщина тащит целых четыре пакета. Из пакетов торчат батоны, бутылки с молоком и капуста.
– Уронит, – сказал Мальчик.
– Нет, – сказала я.
А вон машина тормозит, из нее пулей вылетает мужчина с папкой. Машина тут же отъезжает. Мужчина сломя голову бежит на переход – ему как раз загорается зеленый свет – и тут роняет папку. Белые листы обильно устилают тротуар. Он на лету смешно ловит их, с трудом перегибаясь через свой живот, а пешеходный светофор неумолимо отсчитывает отведенные людям «зеленые» секунды.