Конструктор живых систем: Красный лёд - стр. 9

На этот раз пауза длилась намного дольше. Губернатору и графу Васильеву было в высшей степени наплевать на неизвестного ему первокурсника, но ему было не наплевать на то, что происходило в обществе. А подобного рода тенденции, как правило, ничем хорошим не заканчивались, а уж тем более, в одной из самых престижных академий.

– Они хотели его опрокинуть в грязь, чтобы он обязательно упал лицом. Дальше что-то пошло не так, и он их осыпал в ответ листьями и чем-то напугал, из-за чего они ударили в него разрядом электричества, который создал один из них. Не достигнув цели, ударили первокурсника снова, уже с усилением от другого студента, и прожгли ему пальто, – продолжила Женевьева, воспользовавшись затянувшейся паузой.

– Откуда ты знаешь такие подробности, Женя? – удивилась мать.

Женевьева не стала рассказывать про то, как с помощью Марфы и за собственные деньги разузнала все подробности случившегося, а пожав плечами, просто ответила.

– Так об этом вся академия гудит, ну, по крайней мере, весь первый курс. Заседание на следующую субботу назначено.

– А почему ты, дочь, предполагаешь, что первокурсника, на которого напали трое и повредили его имущество, отчислят? – спросил отец.

– Ходят разные слухи.

– С какого времени ты стала верить слухам?

Женевьева пожала плечами.

– Троица хвасталась, что у них всё схвачено, родители подсуетились, да их друзья при должностях, плюс там есть разногласия между деканами факультетов, всё одно к одному, и в одну сторону.

– А кто этот юноша? – спросила мать.

– Сирота, отец погиб на фронте, – пожала плечами Женевьева, любопытство которой дошло до того, что она прочитала копию личного дела Фёдора и теперь знала о нём слишком много, но женщины, а особенно девушки, любопытны, как кошки, и иметь возможность, но не узнать интересную информацию, для них всегда равносильно очень изощрённой пытке.

Граф вновь переглянулся с графиней, и продолжил завтракать, ничего не говоря в ответ. Графиня, отхлебнув кофе, стала о чём-то напряжённо думать, что отразилось на её лице отстранённым взглядом. После пары минут графиня нарушила молчание, спросив.

– Как фамилия этого юноши?

– Фёдор Дегтярёв его зовут.

– Дегтярёв?! Что-то я припоминаю, и где-то слышала эту фамилию.

– Это тот юноша, который показывал рисунок вагона при крушении поезда.

– Что?! – графиня откинулась на спинку своего стула и резким движением отодвинула в сторону чашку. Ей стало не по себе, она прекрасно видела, на что оказался способен этот юноша, и вот, у него опять неприятности, в которых он вряд ли виноват.

– Его должны были наградить, – неожиданно вспомнил граф, – и это обстоятельство является основополагающим при разбирательствах подобного рода. Люди, готовые помогать и спасать других, являются стержнем империи, она на них стоит и ими прирастает, это аксиома государственной деятельности. Его не должны отчислить. Это всё слухи!

Граф явно разозлился, хотя ему опять же не было никакого дела до безвестного юноши.

– Его не наградили, – тихо сказала Женевьева, – его друга Петра фон Биттенбиндера наградили медалью и государственной стипендией, а из-за этой драки Дегтярёву всё отложили.

Граф переглянулся с графиней, которая явно огорчилась, услышав это.

– Это возмутительно, – вспылил граф и швырнул салфетку на стол. – Что у вас там творится, в вашей духовной академии? Человек спас людей, имеет редкий дар, поступил сам в академию, а не проходит и полгода, как его собираются отчислить, и из-за кого? Из-за трёх великовозрастных оболтусов, что решили поиздеваться над более слабым. Это возмутительно, я…