Конструктор живых систем - стр. 17
– Да кто тебя знает, – не оставляла меня подозрительность, – ты, вон, сел на каком-то полустанке, а едешь в столицу, да ещё и говоришь, что поступил туда, а вдруг врёшь всё?!
Не знаю, какая меня муха укусила, но почему-то стало обидно за себя.
– Это я вру?! – тевтонец вскочил, сжав кулаки, с явным намерением дать мне в нос, но с соседних диванов на нас укоризненно посмотрели другие пассажиры, и даже с дальнего места обернулась одна дама. Этого оказалось более, чем достаточно, чтобы Пётр вновь опустился на свой диван и прошипел мне в ответ.
– Неприятно было с тобой познакомиться.
Я фыркнул и отвернулся, уставившись в окно, но уже давно наступил вечер, и за стеклом виднелась только непроглядная тьма. Не интересно смотреть. Я почувствовал, что проголодался, но в вагон-ресторан идти сегодня я не собирался, там всё дорого, а денег не много, чтобы ужинать в ресторанах каждый день, и я вновь уставился в окно.
Прошёлся кондуктор, зажигая на каждом столике между диванами ночник, а две большие керосиновые лампы, жёстко закреплённые на двух входах в вагон, уже давно горели ровным длинным пламенем. Я знал, что есть вагоны с электричеством, но нам попался один из старых, в котором его ещё нет, как нет и электрического освещения, но скоро будет, непременно, об этом я читал в газете «Изобретатель». Это моя самая любимая газета, жаль, что выходит она лишь раз в две недели и состоит из двух листков, но зато она не дорогая, всего два грошика.
Огни за окном на всём протяжении пути почти не встречались, редко-редко где промелькнёт дежурный фонарь на столбе безвестного полустанка, да вдали мигнёт огонёк далёкого посёлка, где стоят газовые уличные фонари, и всё. Крупных же станций и городов на пути встречалось мало.
Ещё немного посидев, я стал укладываться спать. Посмотрев на меня и, видимо, обидевшись, стал укладываться и Пётр, принявшись снимать пиджак и ботинки. В вагон-ресторан он также не пошёл, но у него имелась с собой еда. Достав её, он стал раскладывать на чистой тряпице в небольшой корзинке, а я отвернулся, сглатывая слюну. Все свои запасы я уже давно съел всухомятку, потому как брал совсем немного.
– Есть хочешь? – вопрос застал меня врасплох, и я растерялся, не зная, что ответить.
– Держи, я один не могу всё съесть, а надо бы за раз. Это биерокс, тевтонские пирожки с мясом и капустой, они вкусные, бери!
– Спасибо! – колебался я недолго, и тут же схватил круглую булочку, которую язык не поворачивался обозвать пирожком. Какой же это пирожок, если она круглая? Биерокс оказался свежим и вкусным, и мы вдвоем быстро умяли их. Захотелось пить, и тут Пётр достал припасённую бутылку молока. Кружка у него оказалась одна, и мы стали пить по очереди.
– Я еду поступать в Павлоградскую инженерно-духовную академию, – прожевав последний биерокс, оповестил я своего щедрого попутчика.
– Правда? И я тоже!
– Правда? – зеркально удивился и я, – вот это удача! А ты на какой факультет?
– А я ещё точно не определился. Мне несколько разных на выбор предложили, я ведь почему сел в Миллерово? Я из колонии сейчас еду, Офенталь называется, у нас там имение небольшое, мы на лето туда приезжали отдохнуть после того, как я закончил Либавскую гимназию. Между прочим, я закончил с отличием, и моя гимназия с инженерным уклоном, – решил под конец прихвастнуть Пётр.