Конституция свободы - стр. 96
Однако чтобы само признание защищенной частной сферы не превратилось в инструмент принуждения, ее размеры и содержание не должны задаваться преднамеренным приписыванием определенных вещей определенным людям. Если бы то, что подлежит включению в частную сферу индивида, зависело от воли одного человека или группы людей, то полномочия на применение принуждения были бы просто переданы этой воле. Точно так же было бы равно нежелательным, чтобы содержание частной сферы человека оказалось зафиксированным раз и навсегда. Для того чтобы люди могли наилучшим образом использовать свои знания, способности и предвидение, желательно, чтобы они сами могли участвовать в определении того, что должно быть включено в их защищенную частную сферу.
Найденное людьми решение этой проблемы опирается на признание общих правил, регулирующих условия, при которых объекты или обстоятельства становятся частью защищенной частной сферы человека или людей. Признание таких правил позволяет каждому члену общества формировать содержание своей защищенной сферы, а всем вместе осознать, что принадлежит к их личной сфере, а что не принадлежит[223].
Не следует представлять себе дело так, что эта сфера состоит исключительно или даже преимущественно из материальных объектов. Хотя разделение окружающих нас материальных объектов на «мое» и «чужое» – важнейшая задача правил, разграничивающих частные сферы, эти же правила закрепляют за нами много других «прав», таких как гарантированная возможность определенным образом использовать вещи или просто защита от вмешательства в наши действия.
6. Таким образом, признание частной, или раздельной (several)[224], собственности – существенное, хотя далеко не единственное условие предотвращения принуждения. Нам редко удается осуществить последовательный план действий, если мы не уверены в своем исключительном контроле над некоторыми материальными объектами; а если такого контроля нет, то необходимо знать, у кого он есть, чтобы иметь возможность наладить с этими людьми сотрудничество. Признание собственности, несомненно, первый шаг в определении частной сферы, защищающей нас от принуждения; уже давно признано, что «народ, питающий отвращение к институту частной собственности, лишен первейшего элемента свободы»[225] и что «никто не может нападать на раздельную собственность и одновременно заявлять, что ценит цивилизацию. Их история неразделима»[226]. Современная антропология подтверждает тот факт, что «частная собственность очень определенно возникает на примитивных стадиях» и что «укорененность собственности как правового принципа, который определяет материальные отношения между человеком и его окружением, естественным и искусственным, является совершенно необходимым условием любой упорядоченной – в культурном смысле – деятельности»[227].
Однако в современном обществе существенным условием защищенности индивида от принуждения служит не то, что он владеет собственностью, а то, что материальные средства, необходимые для осуществления его плана деятельности, не находятся под чьим-либо исключительным контролем. Одно из достижений современного общества заключается в том, что свободным может быть человек, не имеющий практически никакой собственности (за исключением личных вещей, вроде одежды, – но даже это можно брать на прокат)