Конституция свободы - стр. 95

До известной степени все тесные отношения между людьми, которых связывают между собой чувства, экономическая необходимость или внешние обстоятельства (например, нахождение на корабле или в экспедиции), создают возможности для принуждения. В отношениях с домашней прислугой, как и в более близких отношениях, несомненно, есть возможности для особо деспотичной разновидности принуждения, которая в результате создает ощущение ограничения личной свободы. Угрюмый муж, сварливая жена или истеричная мать способны сделать жизнь невыносимой, если только не удовлетворять каждый их каприз. Но здесь общество мало чем способно помочь человеку, разве что сделать подобные союзы подлинно добровольными. Любая попытка регулировать эти близкие отношения больше предполагает такие серьезные ограничения свободы выбора и поведения, которые могут породить только еще большее принуждение: если люди вольны выбирать себе спутников жизни и близких друзей, принуждение, возникающее в результате этих добровольных союзов, не должно быть предметом заботы государства.

Читателю может показаться, что мы уделили слишком много внимания различиям между тем, что может обоснованно считаться «принуждением», а что нет, между более жесткими формами принуждения, которые необходимо предотвращать, и менее серьезными его формами, которые не должны быть заботой властей. Но, как и в случае свободы, постепенное расширение этого понятия сделало его почти бессмысленным. Свободу можно определить так, что она станет почти недостижима. Равно и принуждение можно определить так, что оно окажется повсеместным и неустранимым явлением[221]. Мы не можем предотвратить весь тот вред, который один человек может причинить другому, и даже те сравнительно мягкие формы принуждения, которые возникают в отношениях между близкими людьми; но это не означает, что мы не должны пытаться предотвратить более тяжелые формы принуждения или что нам не следует определять свободу как отсутствие такого принуждения.

5. Поскольку принуждение – это контроль над важнейшими данными, от которых зависят действия индивида, осуществляемый другим индивидом, его можно предотвратить лишь позволив человеку обеспечить себе некоторую частную сферу, где он будет защищен от подобного вмешательства. Гарантию того, что определенные факты не подвергаются умышленному манипулированию со стороны других, может дать только некая власть, обладающая необходимой силой. Именно в этом смысле принуждение одного индивида по отношению к другому может быть предотвращено только угрозой принуждения.

Существование такой защищенной сферы представляется нам настолько нормальным условием жизни, что мы склонны определять «принуждение» с помощью таких выражений, как «нарушение законных ожиданий», «нарушение прав» или «произвольное вмешательство»[222]. Но определяя принуждение, мы не можем принимать как данность установления, созданные для его предотвращения. «Законность» чьих-либо ожиданий и «права» человека – результат признания такой частной сферы. Если бы такой защищенной сферы не существовало, принуждение не только имело бы место, но и было бы намного распространеннее. Только в обществе, которое ради предотвращения принуждения уже провело демаркацию этой защищенной сферы, выражение «произвольное вмешательство» имеет точный смысл.