Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2. Колхоз - стр. 34

В комнате, где стояло пять кроватей, Малыгин постелил себе у окна и весь вечер проигрывал «в дурака» партию за партией не потому, что плохо играл, а из-за рассеянности. Раздавая карты, Николина улыбалась обоим ребятам и хохотала, когда Виктор шутил, что курс молодого пахаря начнётся для товарищей уже завтра.

– Завтра, – проговаривал Игнат, глядя за окно, где вовсю теперь сверкали молнии и далеко-далеко гремел гром.

Когда Николина ушла к себе, ребята долго ещё разговаривали в темноте при вспышках молний. Засыпая, они оба пожелали Николиной спокойной ночи.

Света Цыганок не ошиблась – одной из комнат кричал Савченко. Попинко, с полупустой корзиной в руках, отвечал на его претензии обычным голосом:

– Мало ли что может случиться! Сам слышал, до ближайшей больницы сорок километров. Магазинов нет. Стирать негде.

Ребята продолжали переговоры с нарастающей интонацией с одной стороны и угасающей с другой. На шум вышла Горобова:

– Что случилось, Савченко? Почему кричишь?

– Та потомуша, Наталья Сергеевна, – Гена ткнул рукой в сторону Попинко: – Посмотрите на этого садовода-любителя и тумбочку, которую он полностью присвоил.

Горобова вошла в комнату, подняла бровь на высотника, вставшего при её появлении с кровати. Он показал корзину:

– Я… я… я ничего не присвоил. Просто у меня… много… много… Вот. – Попинко сдвинулся с места. Наталья Сергеевна перевела взгляд. И чем дольше глядела, тем больше наклонялась, желая всё рассмотреть.

На тумбочке лежали тесно прижатые друг к другу три книги художественной литературы, коробка с шахматами, а на ней поменьше – с домино, ручной фонарик, отдельно завёрнутые несколько свечей, спички, крем для лица, крем от загара, разогревающий крем «Финалгон», несколько кусков мыла – хозяйственного и туалетное «Джинсовое», в обёртке «под джинсу» и даже издалека источающее чудный запах. Рядом с огромным флаконом шампуня лежали камень пемзы, ножницы большие, ножницы маленькие, аптечка в коробке из-под обуви с нарисованным на ней красным крестом, пачка стирального порошка «Лотос», карта местности и ещё много чего. Женщина остановила обалдевший взгляд на щипцах для раскалывания сахара:

– Мх-г, мх-г, мх-г… Студент…?

– Попинко, – быстро ответил Армен от шкафа. А Серик, чья кровать стояла рядом, взял из рук Андрея полупустую корзину. Горобова попыталась заглянуть туда, но казах проворно унёс её. Декану ничего не оставалось, как вернуться взглядом к Андрею.

– Да уж, Попинко, много я всякого видывала за годы пребывания в колхозах, но такого! Ты куда собрался? – Наталья Сергеевна откинула край одеяла. Под ним стопочкой лежали шесть пар толстых носков, четверо перчаток, две вязанных шапки-петушка, мужская пижама из байки и отдельно кальсоны, три шарфика и столько же свитеров им в тон. Горобова потянула за кусок пушистой ткани, приподняла её и поняла, что это пояс из собачьей шерсти. – А это зачем?

– Наталья Сергеевна, ведь работать будем на ветру, в наклоне, по многу часов. Как же днесь орателю спину не беречь? – Длинный и худой высотник смотрел на декана открытым, подкупающим взглядом, и что-то в его старорусских оборотах не клеилось с его образом. Задумавшись, декан молчала.

– Вы ещё в тумбочку, Наталья Сергеевна, загляните, – не унимался Савченко, насмешливо подсказывая из коридора. Гена упёр руки в бока и поматывал головой перед растущей толпой студентов, привлечённых голосами, среди которых ближе всех к двери стояли Цыганок и Маршал.