Конопляный рай - стр. 14
С выкаченными глазами и растопыренными пальцами, один из которых украшал синий наколотый перстень, брат больше походил на заправского урку, чем на подростка, но смотреть на него, рослого и бесшабашного, Димке было почему-то приятно: от поведения дружков его все больше расковывало. Кто-то из пассажиров попытался заткнуть Пашке рот, и когда брат в ответ на это выпучил глаза и сделал бульдожью рожу, Димка не смог сдержаться от восторга. Брат чувствовал поддержку друзей, и без труда поставил на место уже взрослого парня. Наверно, в компании Пашка был тем бревном, которым когда-то ломали крепостные ворота. Иногда за его хамство приходилось краснеть. В такие минуты Димка жалел, что ввязался в эту авантюру, присоединившись к этой компании. Ему скорее хотелось вылезти из автобуса и уже не выглядеть белой вороной.
Местность, по которой они проезжали, менялась незаметно, в основном дорога проходила среди леса. Очень длинные подъемы переходили плавно в спуски. Тогда автобус откашливался и, сделав перегазовку, катился дальше, накручивая версты на старые колеса. Потом потянулись мари – огромные выгоревшие пространства с черными иголками обуглившихся деревьев. Картина выглядела удручающей – горельники простирались на десятки километров и уже успели зарасти невысоким пушком зеленых деревьев: природа залечивала свои раны, но это происходило очень медленно. Люди молча смотрели потупившимися взорами на зловещую картину и вздыхали.
Где-то на горизонте возвышались прозрачные синие горы. Они разбавляли дикий пейзаж, привлекая внимание людей своей голубизной.
– Что, Димик, загрустил? Скоро приедем. – Кася снял галстук, но значок продолжал висеть на почерневшем, как кирзовый сапог, свитере. – О! Пашок! Сейчас пойдет спуск. Потом болото. Прикинь Пахан, я там лося видел. Да правду говорю. Вон в той рёлке стоял. А когда переедем речку, все, считай, приехали.
– Я в курсе, Кася. Мама писала про лося.
Пашка не любил, когда его держали за дурака, и принижали значимость его личности. В большинстве случаев это касалось отношений его и Каси. Но после слов друга он оживился и стал приводить в порядок свои вещи.
– Остап! Да проснись ты, скотина! Всё. Приехали. Вылазь из автобуса!
Ещё не успев толком прийти в себя от сна, Андрей резко вскочил, воткнувшись головой в крышу автобуса.
– Ну, Пахан! Подкатишь еще! – обиженно погрозил Андрей, глупо улыбаясь всему салону.
Пашка с Касей даже не смеялись, они закатились, еще больше разозлив толпу.
– Эй! – уже как у себя дома окликнул Кася, щелкая пальцем. – Командир, притормози. Нам сейчас выходить.
Но водитель даже не глянул в зеркало, продолжая катить по дороге:
– У меня нет здесь остановки. У вас билеты до Лидоги, вот и сидите, – пробасил шофер. – А там валите, куда хотите. Хоть к чертовой бабушке на пасеку.
Детина, каких ещё было поискать, с загорелой шеей и по локоть закатанными рукавами, ухмыльнулся, уверенно разгоняя машину перед подъемом. Спорить было бесполезно. Пашка в недоумении завертел головой, щёки его покраснели, а на шее проступили шнурки синих вен.
– Ну-ка, ты, тормози, кому сказано, – деланно пробасил Пашка, до отказа выпучив свои и без того большие глаза, на что шофёр даже не пошевелил головой; он и не собирался останавливаться. Но Кася так просто не сдавался. Подойдя к задней двери, он согнулся в три погибели, изображая из себя человека, который ищет туалет в многолюдном месте.