Кони знают дорогу домой. - стр. 35
Резко развернувшись, Равивэл изменил путь, направив уверенные шаги к Чаше, где в который раз не найдя ничего, вернётся в роскошные залы, следующие длинной цепью, упадёт в прохладный шёлк постели и, глядя в печальные глаза Магдалины, прочтёт в них усмешку, оставленную лучом, бродящего в облаках, кремового солнца. Он искал дорогу в память, хранимую Альхорой, но её, опять, не было в Чаше.
Равивэл лежал, раскинув руки и полы расстегнутого мундира, неаккуратно съехавшие углами, сморщились у его таза, обтянутого белыми брюками. Ассия вошла, когда перед глазами мужа возник сгусток энергии, расширился и он, прочитав сообщение, прилетевшее с башни Эфира, быстро вскочил, разглаживая сморщенные ранее углы кителя.
– Мне нужно ненадолго удалиться, верб Лорок прислал за мной, – сообщил Равивэл, вошедшей жене и его глаза просияли.
– Равивэл, муж мой, возьми меня с собой. Я так часто остаюсь одна, – быстро проговорила Ассия, словно боялась, что муж исчезнет, не дослушав её.
Спешно застёгивая мундир, он спокойно и твёрдо проговорил, учтиво отказывая жене:
– Я не хочу, чтобы моя жена скучала, пока я буду вести деловую беседу с вербом.
– Я не буду скучать, я поболтаю с его сестрой. Говорят, она такая красивая? – не отступала Ассия, целуя его в щёку.
Видя, что его лицо тронула тень сомнения, она привлекла его к себе и поцеловала в губы. Равивэл ответил на её поцелуй лёгким касанием губ и чуть отстранился. Её руки скользнули в густую тень его волос, и она поцеловала ещё раз. Сладко-обжигающая волна, грубо ворвавшаяся в грудь, разлилась внутри и ударила в голову, вызывая головокружение.
– Что ты делаешь со мной? Я превращаюсь в тряпку, – прошептал Равивэл, обхватывая её губы.
– Равивэл, любимый, умоляю, – шептала Ассия, делая его губы горячими, страстными и податливыми.
Горячие, волнующие, сжигающие волю поцелуи, сыпались, как раскалённые лепестки роз и Равивэл, теряя самообладание, обхватил тонкий стан жены, плавно опуская её на кровать. Его мундир и всё находящееся под ним и даже, недавнее сияние глаз, летело на мраморные плиты, покрываясь сверху её платьем и парой туфель, сплетённых из кожи. Сообщение выплыло ещё раз, но Равивэл, занятый более важным занятием, не увидел его, страстно и неистово любя жену и, на время, забыв о девушке, чей образ ещё недавно заполнял его мысли и сердце. Когда всё закончилось, и они лежали, ещё часто дыша, Равивэл думал, глядя в грустные глаза потолочной женщины: « Не взять молящую жену – дело не благородное, недостойное герта и дурной тон. В конце концов, пусть всё станет на свои места» и тихо сказал Ассии:
– Собирайся.
Неожиданно, она передумала и сообщила об этом в купальне, куда они спустились вместе, после страстной близости:
– Равивэл, муж мой любимый, я останусь дома. Решай свои дела без меня, что вмешиваться женщине в мужские беседы.
– Не следовало демонстрировать душевные муки, я бы и так отдал свою любовь, – заметил, покидая купальню, рассерженный Равивэл.
– Я знаю, огненный мой мужчина, – донеслось до него звонко и затем, тихо и протяжно, – мне вдруг расхотелось идти, не сердись.
Сменив мундир, он вышел во внутренний дворик, обсаженный цветущими акациями, где его ждал крытый паланкин, посланный вербом Лороком и лежащий на серебристых плечах четырёх лурдов.