Конфетка - стр. 7
– Как прошёл твой день, крошка?
– Стас, послушай…
– Кажется, суп не досолили, – я перевернул солонку над её тарелкой, и белые крупицы посыпались вниз.
– Какой же ты урод! – щёки Пискли стали пунцовыми, но не от обиды, а от злости.
– Стерва!
Пискля схватила перечницу и швырнула её в меня. И я второй раз за день поплатился за свою самоуверенность. Пластмассовая крышечка треснула, и перец засыпал мне глаза…
Глава 6
Стас
Я низко склонился над раковиной, заведующая столовой Марьяна Васильевна промывала мне холодной водой глаза. Перец был везде! Глаза разъедало этой отравой, к тому же он попал в ноздри и нещадно драл глотку, отчего хотелось и чихать, и кашлять одновременно. Неподалёку от нас скулила Пискля, видимо, зараза такая, прониклась ситуацией. А ещё я уловил запах шоколада, даже услышал, как шуршит обёртка. Рот сразу же наполнился слюной, а желудок жалобно заурчал.
– Танечка, съешь кусочек, – ласково проговорила Марьяна Васильевна.
Она, что ли, Пискле шоколадку предложила?!
– Спасибо, – всхлипнула девчонка.
– Орлова, скоро звонок на урок будет, – процедил я сквозь зубы. – Вали уже!
– Стас, и откуда в тебе столько злости? – сочувственно спросила Марьяна Васильевна и надавила ладонью мне на затылок, заставляя ниже склонить голову над раковиной.
– Эта дура мне с утра жизнь испортила! – со злостью ответил я.
– Стас, ты ещё и жизни-то не видел, – усмехнулась Марьяна Васильевна. – А девочек нужно защищать. Ты только посмотри, какая Танечка красивая.
– У меня перец в глазах, – язвительно отозвался я.
– Перец у тебя в мозгах, раз ничего вокруг себя не замечаешь.
Я заскрипел зубами от злости, чувствуя, как мозги плавятся от ненависти к Пискле. Сегодня она разрушила мою жизнь!
Танька
Марьяна Васильевна спасла меня, точнее она спасла Матвеева, который чуть не задохнулся от перца. Но кто же был виноват, что он ещё и пасть свою распахнул?! Заведующая столовой отвела Матвеева в мойку и стала промывать ему глаза. Я же стояла рядом и… плакала. Мне не было жалко заносчивого мажора ни капельки. Я страдала из-за тяжёлого положения, в которое попала. Мама дорожила работой у Евсеева, она всегда с восхищением отзывалась о своём директоре. Машка же припёрла меня к стенке с дурацким днём рождения. И если я туда не попаду, то мама съест меня живьём.
Слёзы градом лились из моих глаз, меня колотила дрожь, даже зубы стучали. Марьяна Васильевна снова сжалилась надо мной, отломила кусочек от шоколадки и протянула мне. Я сунула его в рот и сомкнула челюсти, звук получился тихим, но Матвеев его услышал и скривился. Когда тебе нечего терять, то неожиданно открываются новые перспективы. Боже, я заговорила как наша географичка! Но свою догадку всё же проверила, громко причмокнула губами и шумно выдохнула, будто кайфовала от шоколада. Матвеев сжал край большой металлической раковины, костяшки его пальцев побелели. И всему виной был шоколад!
Стас
Пискля нагло жрала шоколад, позабыв, что должна страдать. Я чуть не задохнулся от возмущения!
– Марьяна Васильевна, – обратился я к заведующей столовой. – Я так и не поел… Голова кружится…
– Стас, сейчас всё будет, – засуетилась она и прижала к моему лицу сухое полотенце.
Марьяна Васильевна ушла, я же вытерся и посмотрел на Писклю. Глаза ещё жутко щипало, но это не помешало мне увидеть, как девчонка жрёт шоколад.