Конфедерат - стр. 12

Когда беглец, наконец, отключился, тот велел принести ведро воды и поживее поставить его на ноги. Ни сон, ни ужин не могли отвлечь изувера. Вечер обратился в ночь, раба привели в чувство, а тот придумал новую пытку страшнее прошлых.

По его приказу разбудили и согнали всех рабов. Из них вывели в круг тех, что были дороги беглецу. Вывели их всех – пятерых – растерянных, плачущих, злых. Всех, кроме старого раба, который не был беглецу родней, но воспитывал его, как и тех, других, когда они были детьми. То ли о нем забыли, то ли его навыки и опыт оказались жестокосердному хозяину важнее одержимости насилием. Люди хозяина готовы были пустить в ход ружья, если кто-нибудь дернется или попытается помешать. Беглец, скованный и измученный пытками, мог только смотреть, а хозяин резал, колол и жег, переходя от одного раба к другому, пока не закончил с последним. И лишь тогда, удовлетворив свою черную натуру, он склонился над согбенным рабом, рассмеялся тому в лицо и велел всем расходиться.

Он оставил рабу жизнь и даже приставил к нему лекаря, наутро отвязав от столба – чтоб тот не издох от ран. Таким ужасным способом он решил наказать и подчинить несчастного. Поговаривали, что одна из рабынь носила ребенка под сердцем, но если и так, ни сам он, ни она при смертных пытках не признали. На второй день раба приставили работать в хлеву. На третий выгнали в поле – собирать хлопок под палящим солнцем. Еще через день он достал веревку и повесился перед окнами хозяйской спальни. Первым, что тот увидел, проснувшись, в окно, был его раскачивающийся труп на любимой яблоне.

Но с этого все только началось.

Плантатор завершил все свои дела и намеревался вернуться на фронт. В один из вечеров на его пути встал тот старый негр, о котором он позабыл, воплотив свое злодеяние. Старик потерял всех, кто был ему дорог, он прожил долгую жизнь, был слаб и не мог своими руками свершить месть, но и простить убийце его грехи тоже не смог. Призвал силы тьмы, воспользовался черной магией своих предков, навлекая страшное проклятье на изувера и обрекая себя на муки адские после смерти.

«За то, что ты сделал с моим племянником, проклинаю тебя. Не знать тебе ни жизни, ни смерти. Будешь ты теперь ночным кошмаром, приносящим боль и слезы в дома белых ублюдков».

Так сказал старик, и в тот же миг на усадьбу налетела черная туча. Поднялся шквальный ветер, лошадь под плантатором сошла с ума и понесла не разбирая дороги. Он свернул шею, упав с нее где-то посреди хлопковых полей, пропитанных потом и кровью чернокожих рабов. Но вернулся той же ночью, ведомый неутолимым голодом и иссушающей жаждой. Растерзал и выпил досуха всю свою семью: мать, двух младших сестер, двенадцатилетнего брата – и двух сослуживцев-офицеров, гостивших у него. Рабы сидели тихо по своим баракам, запершись изнутри и начертав по совету старика на стенах защитные магические знаки. Старик ждал рассвета не смыкая глаз в маленькой пристройке вместе с еще тремя кухонными рабами, когда на пороге возник он – в пропитанной кровью одежде. Что-то пошло не так в сделке с темными силами. Насытившись своей родней и белыми слугами, монстр пришел за тем, кто его проклял.

– Черный ты или белый, у крови лишь один цвет. И зверь внутри проклятого плантатора не успокоился, пока не окрасил все имение в красный. Пока не умер последний раб. А после, дождавшись следующей ночи во мраке опустевшего особняка, он пошел за новыми жертвами – в земли, принадлежавшие его старшему брату, где жила его вдова с детьми и старушкой-матерью. Никого на своем пути не щадил. Так из жажды мести, насилия и боли был рожден Конфедерат, – закончила свой рассказ мисс Сент-Клер и плеснула себе в бокал еще самогона.